Андрей Ганин - Атаман А. И. Дутов

Как вспоминал перебежавший позднее к красным командир 1-й сотни 25-го Оренбургского казачьего полка сотник И.Е. Рогожкин, «я с первого разу заметил порядки плохие, причитающие жалование и суточные на довольствие 2 месяца не выдавали. Обмундирование то же, казаки большинство обтрепаны, довольствие себе и лошадям доставали способом реквизиции и неумеренно (слово добавлено другим почерком. – А. Г. ), где кто сколько ухватит, вооружение[: ] за исключением моей 1[-й] сотни весь полк вооружен винтовками системы Гра и в большинстве неисправными» 1137. По мнению Рогожкина (впрочем, дважды предававшегося военно-полевому суду), последовательно сменявшиеся командиры полка были крайне неудачными: один – «форменный алкоголик, да и недалекого, видимо, ума… по вывеске был очень представительный» (полковник Тургенев), другой – «человек трезвый и очень гуманный, но в военном деле был бездарный до бесконечности» (войсковой старшина П. Иванов), третий – «еще чуднее… человек совсем глупый и ни к чему не способный» (полковник Калачев) 1138. Для борьбы с дезертирами в конце 1918 г. было предписано задерживать их трудоспособных родителей и направлять на работы в окопы в прифронтовой полосе 1139.

1917 год разложил не только солдат, но и офицерство. Уже осенью 1918 г. наблюдатели отмечали, что на фронте офицеров не хватает, зато в тыловом Оренбурге они встречаются в избытке 1140. Удивительным образом на новые условия службы накладывались прежние корпоративные традиции. В Указе Войскового правительства № 6 от 20 июля 1918 г. отмечалось:

«Многие из состоящих на службе офицеров не откликнулись на призыв Главнокомандующего фронтом действующих против большевиков казачьих отрядов и не встали в ряды бойцов на защиту войска. Были случаи отказа штаб-офицеров от исполнения поручений командующих фронтами, очевидно, потому, что командующие были моложе их чином. Не время теперь считаться со старшинством и умалять власть тех, кто, движимый любовью к родному войску и России, не жалея ни сил, ни жизни, не зная отдыха, отдает всего себя на борьбу со злейшим врагом казаков – большевиками и, благодаря лишь своей самоотверженной работе, выдвинут на видное место командующего отрядом или фронтом. Если успех сопутствует таким командующим, то они находятся на своем месте и смена их вредна для общего дела.

Время, переживаемое нами, слишком тяжело, не менее тяжелы сейчас и обязанности управления выздоравливающими, но страшно ослабевшими от тяжкой болезни вооруженными силами войска, а потому командование должно быть в руках тех, кому верят и [за кем] охотно пойдут части в бой, не щадя жизни. Таковыми являются офицеры, уже выдвинувшиеся из рядов бойцов против большевизма» 1141.

Некоторые явления свидетельствовали о моральном разложении офицерского корпуса, в том числе не худших его представителей. В офицерской среде стала проявляться непочтительность (например, по отношению к казакам-старикам 1142). Широко распространились карточная игра и другие развлечения, пьянство (возможно, вследствие безысходности положения) и даже мародерство. В частности, командир дружины станицы Петровской, а позднее – офицер 17-го Оренбургского казачьего полка сотник Н.П. Пономарев, по мнению генерал-майора В.В. Кручинина, относился к числу морально падших людей. «Произведенный, очевидно, во время Великой войны, из урядников, и не имеющий соответствующего образования и должного воспитания, он, своими антиморальными (так в тексте. – А. Г. ) поступками по отношению жителей и их имущества, стяжал себе поистине имя мародера, и нужно только удивляться, как такой выродок мог служить в войсках Белой Армии и носить высокое звание офицера?!» 1143

В одном из уфимских кафе в мае 1919 г. пьяный дебош устроил прапорщик 18-го Оренбургского казачьего полка П.А. Никольский, который «в ночь на 13 мая 1919 г. в гор. Уфе… напился пьяным до потери приличного воинскому званию вида… тогда же и там же, находясь в кафе «Трудовая Артель», носил при себе бутылку со спиртом, каковой в означенном кафе и распивал, причем вел там себя неприлично, шумя, ругаясь и ходя-шатаясь по ресторану, чем вызвал возмущение находившейся в кафе публики и требование удалить его из кафе» 1144, а затем, не желая подчиняться пытавшимся его утихомирить офицерам, заявил, что он «служит в войсках Дутова, какового только одного и признает, а до остального ему нет дела» 1145. Прапорщик 8-го Оренбургского казачьего полка Ф. Бармотин в декабре 1918 г. совершил пьяное буйство, за что был разжалован в рядовые 1146. Дошло до того, что Дутов в январе 1919 г. издал приказ: «Властью, мне данной Верховным Правителем, решительно объявляю: всякий пьяный, встреченный на улице, будет выпорот без различия званий и состояний… Роскошь, пьянство и безобразие не могут быть допущены в городе, вокруг которого льется святая кровь защитников Родины» 1147.