Эвелин Уэллс - Нефертити. Повелительница Двух Земель

Не исключено, что рука каменщика, которому было приказано его уничтожить, дрожала от вынужденного святотатства, так как имя Амона было разрушено лишь частично.

Это все еще заметное полустертое изображение было символом угрозы Эхнатону, если бы он пожелал внимать предупреждениям. Но он игнорировал предупреждения и угрозы, включая и быстро надвигающуюся армию хеттов.

О растущем в Фивах возмущении Ай мог попытаться предупредить упрямого царя через его мать, царицу Тиу. Несомненно, именно Ай уговорил Тиу совершить свое первое и единственное путешествие в Амарну и посмотреть, что происходит в городе Солнца.

Это случилось после смерти Аменхотепа III. Быстрая колесница, перевозившая срочные сообщения между Фивами и Амарной, должна была предупредить о прибытии царицы-матери. Благодаря амарнским художникам и писателям, мы можем представить толпы людей, собравшихся на украшенном колоннами каменном причале, увидеть оставленный посередине живописный проход, услышать приветственные крики и вообразить, как по разлившемуся Нилу с юга величественно подошла украшенная флагом фиванская барка. Овдовевшая царица сошла на причал, где среди цветов и под звуки песен ее поджидали сын и прекрасная Нефертити, в окружении «гирлянды принцесс», ее внучек.

С какой гордостью должны были Эхнатон и Нефертити показывать царице-матери свой город Солнца! Все, что Тиу увидела в этот день, должно было усилить ее уважение к регентам, а возможно, и ее страхи. Большую часть своей жизни царица Тиу провела в восточном великолепии, но даже ее, царицу, правившую империей, Амарна должна была ошеломить. Музыканты играли, певцы пели для нее песни, амарнские поэты слагали стихи, амарнские скульпторы воплощали ее в камне. Царица-мать восхищалась своим сыном, его семьей и двором. Ей показали Великий храм, дворцы и ее собственный дворец с амбаром и сокровищницей. Один из амарнских художников написал картину, названную «Введение царицы-матери в ее Солнечную беседку» – личную, посвященную Атону часовню царицы Тиу, в ее собственном саду.

Царица-мать была проницательной и хорошо информированной. Она должна была откровенно поговорить с Эхнатоном и наверняка не один раз поговорить с Нефертити как царица с царицей. Она знала о разрушительной кампании, развернутой против Эхнатона и его нового города жрецами Амона.

Египет не поддержал указ Эхнатона о том, чтобы сделать атонизм государственной религией.

Веру, которая сделала страну могущественной, нельзя было уничтожить царским указом.

В ужасающем молчании выслушали жители Фив чтение царского указа. В соответствии с этим указом запрещалось упоминать, писать, вырезать имя старого бога или молиться ему в какой бы то ни было форме. Они видели восемь опустевших храмов Амона в Фивах и слышали о многих других храмах, откуда были изгнаны жрецы, теперь вынужденные просить милостыню в городе. Их храмы грабили, статуи Амона разбивали и выбрасывали из дверей, а сами двери опечатывали. Жрецы были выставлены на улицу, им больше ничего не оставалось делать, кроме как произносить проклятия. Имя Амона было стерто даже с царских гробниц, а поля, стада и сокровища – конфискованы и переданы Атону. Царь ограбил богатейшего бога Египта, отняв у него все мирские богатства, но он не мог отобрать у него веру людей в его сверхъестественную силу.

Жрецам Амона запрещалось появляться в общественных местах в своих традиционных белых одеждах, сандалиях и плащах из леопардовых шкур. Они скрывались, но не прекратили сопротивления – втайне они продолжали бороться, чтобы вернуть себе былую власть. Перед наскоро сооруженными алтарями с образами Амона и других богов они молились о разрушении Амарны и гибели ее царя.

Жрецы Амона были известны действенностью своих проклятий.

Египет был страной магии. Жрецы Амона использовали магию не только для лечения, но и для проклятий. Одним из распространенных способов было изготовление восковых фигурок тех, кого они проклинали. Проклятия становились особенно эффективными, если в воск добавлялись обрезки ногтей или прядь отрезанных волос приговоренного. Затем над фигуркой произносились заклинания, в нее могли что-нибудь вонзить, ее могли изувечить или медленно расплавить на священном огне. В результате у проклинаемого начиналась сильнейшая лихорадка, которая заканчивалась смертью.

Нередко заклинания и проклятия писали на восковых изображениях бога-змея Апапи (архидьявола, кольцами тела которого каждое утро оборачивали образ солнца, чтобы оно не взошло) и расплавляли на священном огне. Их также можно было писать на свитках папируса, которые затем сжигали. Огромное множество таких свитков с именем Эхнатона было сожжено в это время в фиванских кострах.