Барбара Мертц: Древний Египет. Храмы, гробницы, иероглифы

Изменившийся тон литературных текстов еще яснее указывает на изменение национальных установок. Есть некий шарм в поздних наставлениях мудрости; чувства, которые они выражают, кое в чем более симпатичны нам, чем довольно хладнокровная практичность более ранних советов молодым людям. Возьмем, например, такой отрывок из «Наставлений» отца, обращенных к сыну:

«Удвой пищу, которую ты даешь матери, носи ее, как она носила тебя. Она имела в тебе тяжелый груз, но она не оставляла его мне. После твоего рождения она еще была обременена тобой; ее грудь была три года у тебя во рту, и хотя грязь от тебя была отвратительна, ее сердце не отвратилось. Когда ты возьмешь жену, помни, как твоя мать рожала тебя и растила тебя; не давай жене своей причины осуждать тебя, не заставляй ее вздымать руки к богу».

В этих словах много чувства, хотя тон и откровенный выбор деталей поднимают текст над простой сентиментальностью. Сравним их теперь с наставлениями Птахотепа из периода IV династии по тому же предмету:

«Если ты человек с положением, ты должен основать семью и любить свою жену дома как подобает. Наполняй живот ее и одевай ее; притирания полезны для ее тела. Заставь ее сердце радоваться, ибо она есть прибыльное поле для своего господина».

В вопросе об относительной мудрости этих отрывков вкусы могут различаться, но в том, что касается смены установок, сомнений нет. Господствующая тема позднейших текстов – покорность и терпение; ключевое слово, которое повторяется ужасающе часто, – «молчание». Египтянин эпохи Древнего царства посмеялся бы над таким руководством к успеху: что, сидеть и молчать в то время, как бойкий на язык пройдоха прокладывает себе путь наверх? Самоутверждение ранних династий не лишено привлекательности; оно беззаботное, хвастливое и очень симпатичное. В своих величайших образцах оно смело вопрошать бессмертных богов о смысле жизни. Если люди могли хвастаться молчанием, дух Древнего Египта действительно умер.

Тема молчания обнаружена в другом «Наставлении», еще более позднем, которое, помимо того что дает установки конкретной эпохи, представляет для нас необычный интерес. Мудрость Аменемопе можно датировать VI–VII столетием до н. э.

Читатель может помнить, что мы отмечали параллели между знаменитым солнечным гимном Эхнатона и одним из псалмов, а затем отвергли романтическую историю на том основании, что сходство не доказывает прямой связи между Египтом и Израилем в тот период. С текстом Аменемопе такого драматического заключения трудно избежать, ибо параллели с библейской Книгой Притчей Соломоновых настолько близки, что только зависимость одного текста от другого может удовлетворительно объяснить сходство. Предполагалось, что египтяне заимствовали свой текст у евреев, но большинство ученых склоняются к противоположной интерпретации. Нет ничего «не египетского» в содержании текста Аменемопе; он абсолютно совместим с чувствами эпохи, выраженными в ряде других культурных явлений. Если мы сравним этот текст с текстом Книги Притчей, особенно со стихами 22:17–22:24, мы найдем повторение тех же предписаний, часто почти теми же словами. Но окончательное подтверждение связи является действительно изящным образцом филологического исследования, позволившего одному египтологу скорректировать еврейский текст.

Этим египтологом был Адольф Эрман, учитель целого поколения археологов, не только германских, но и британских и американских. Просматривая отрывок в Притчах, Эрман отметил 20-й и 21-й стихи главы 22, которые в Библии короля Якова [8]выглядят следующим образом:

Слова excellent things были отмечены вопросом. В еврейском тексте стоит shilshom, «прежде», то есть очевидная ошибка; первоначальные редакторы предложили shalishim – «офицеры, чиновники», что вряд ли лучше. Еврейский язык в его первоначальной письменности напоминает египетский (и другие семитические языки) в том, что в нем пишутся только согласные. Много позже была разработана система, указывающая гласные посредством точек, маленьких значков, которые ставились над строкой или под ней. Читатель заметит, что еврейские слова, которые были предложены для спорного места, отличаются только значками (то есть только гласными), согласные в них одинаковы.

Эрман, конечно, был знаком с текстом Аменемопе, и он нашел в нем пассаж, который во многих отношениях казался схожим с двумя стихами Книги Притчей. Но египетский текст читается: «Посмотри эти тридцать глав, они развлекают, они поучают. Они главные из всех книг; они дают невежественному человеку знание».