Михаил Галактионов - Париж 1914 (темпы операций)

Разумеется, и союзники далеко не сразу учли это коренное изменение обстановки. Когда стал несомненным отход 1–й германской армии за Марну, оставалось неясным, является ли это действительным отступлением или только перегруппировкой сил. Но все возрастающий размах боев на реке Урк и образование здесь неподвижного фронта показали, что Клюк вовлек сюда свои главные силы.

Оказалось, что не 5–я, а 6–я армия сковывала армию Клюка. Последняя оказалась связанной здесь наихудшим образом: она не могла опрокинуть своего противника и в то же время не могла и оторваться от него, так как это значило бы открыть тыл всего германского фронта.

В результате то, что казалось генералам Галлиени и Монури тяжелой неудачей, в действительности, было главным козырем союзного командования на новом этапе сражения.

Первоначальный выигрыш темпа 6–й французской армией, благодаря воздействию внезапности, в действительности привел к выигрышу времени в 4 дня; это время могло быть использовано другими армиями союзного левого крыла, получившими свободу маневра. К вечеру 8 сентября 6–я армия окончательно перешла к обороне. Но большего с нее теперь и не требовалось. Она свою роль выполнила.

1–я германская армия могла уйти без серьезного риска. Продолжая же оставаться на Урке, она подставляла под удар свой фланг и тыл, но уже не с запада, а с востока.

Так коренным образом изменился характер маневра левого союзного крыла. Выше мы рке привели различные оценки этой перемены. Все сводят обычно к бреши между 1–й и 2–й армиями, которую открыл Клюк, уведя свои силы на север. Поэтому и утверждают, что «фланговый маневр» превратился в «маневр прорыва». Однако, для полноты анализа нужно учесть и то обстоятельство, что, фланговый маневр левым крылом трех наступающих против 1–й германской союзной армии фактически превратился в маневр правым крылом. Это чрезвычайно важно уяснить с точки зрения правильной оценки динамики битвы на западном ее участке, и в частности, — роли темпов. Здесь необходимо уточнить еще несколько моментов.

Выше говорилось о роли внезапности удара со стороны только 6–й французской армии. Но не следует ли ее расширить воздействием внезапности удара всех трех армий союзного левого крыла? Бесспорно для этого имеются основания. Ведь только 7 сентября Клюк узнал об общем наступлении союзников, и это внесло основное замешательство в действия командования 1–й германской армии. Удар у Эсгерне 6 сентября был совершенно неожиданным и оказал немалое влияние на ход событий. В широком смысле слова тот выигрыш темпа, который был получен союзниками в начале сражения, явился результатом общего оперативного положения, сложившегося на всем левом крыле союзников. Решающая роль в этом выигрыше темпа принадлежала 6–й армии. Она сковала армию Клюка на реке Урк и обеспечила союзникам реальный выигрыш времени в 4 дня, без которых Марнское сражение получило бы совершенно иной вид, а, может быть, привело бы и к другому исходу.

Если действия 5–й французской армии и англичан рассматривать безотносительно к этому огромному преимуществу во времени в результате боев на Урке, то они не только не означали выигрыша темпа, а напротив потерю его. Это объясняется исключительной медлительностью их действий. Нужен был значительный запас бремени, чтобы благополучно завершить захождение английской и 5–й французской армий в брешь между 1–й и 2–й германскими армиями.

а) Наступление сомкнутым строем

Установившееся понятие о «фланговом маневре» на Марне вообще вызывает критику. С одинаковым правом можно сказать, что его, в сущности, не было. Как против правого фланга 1–й германской армии, так и против левого фланга ее союзники не создали ударной маневренной массы. Наступление трех левофланговых союзных армий велось сплошной движущейся стеной корпусов, с более или менее равномерным распределением по всему фронту. Наиболее насыщен был участок наступления 5–й французской ар-Лии, которая, по идее маневра, играла сковывающую роль.

Если, как указывают, замысел флангового маневра со стороны Парижа возник у генерала Галлиени, то бесспорно, что идея наступления сомкнутым строем всецело принадлежит генералу Жоффру. Из этого многие делают вывод о превосходстве Галлиени. Едва ли это верно. Конечно, смелому, решительному маневру невольно отдаешь предпочтение перед методическим и равномерным движением наступающего сомкнутого фронта. Но нельзя забывать конкретной обстановки и эпохи, к которым относятся события. Попытки свободного маневра, которые имели место в ходе Марнского сражения, потерпели неудачу. 6–я французская армия была остановлена западнее Урка. Ничего не получилось и из контрманевра Клюка [213]. Генерал Жоффр, начиная наступление главных сил на Марне, очевидно, хорошо помнил о предшествовавших кровавых неудачах. Мог ли он твердо рассчитывать на молниеносные успехи войск, которые эти неудачи терпели? Ведь новые пополнения были введены в армии левого крыла в самом ограниченном размере. Вполне понятно, что успех он возлагал на совместные действия трех левофланговых армий, понимая под этим тесное их взаимодействие и непосредственную взаимную связь.