Михаил Галактионов - Париж 1914 (темпы операций)

Книга М. Галктионова подробно рассказывает о том, как достижения и просчеты «немецкой военной школы» проявились в решающем сражении Первой Мировой войны. В известном смысле советский военный теоретик проанализировал не только темповую структуру операций, но и особенности функционирования управленческих механизмов сторон.

После Великой войны «немецкая школа» оказалась в тяжелом положении. В 20–30–х годах ее разработки использовались не столько в Германии, лишенной флота, армии и даже Генерального штаба, сколько в Советской России. Именно там были теоретически осмыслены результаты Первой Мировой.

Особенно далеко советские теоретики продвинулись в понимании оперативной природы войны. Ими предложена концепция борьбы за темп как содержания операции. На базе данной концепции была в дальнейшем построена «теория глубокой операции». Эта теория де-факто стала базовой военной концепцией СССР, что однозначно определило стратегию государства — обеспечение внезапности и стремление к двустороннему обходу — охвату противника подвижными группировками.

К сожалению, советские теоретики упустили из виду организационные моменты, столь четко разработанные у немцев. Не учли они и такое важное явление, как способность операции «отбрасывать тень». А вот немецкие генералы смогли интуитивно понять этот механизм, и в результате новая базовая концепция Германии — «блицкриг» — оказалась существенно более действенной, нежели близкая к ней «теория глубокой операции». «Тень» позволяла создавать информационное оперативное усиление, что делало операции намного более динамичными. Дополненный пропагандой и другими информационными приемами «блицкриг» смог привести Германию на грань победы.

Но другая грань победы — поражение. И на этот раз победители позаботились о том, чтобы Германия никогда не восстановила свой потенциал военной мысли. Немецкая школа окончательно перестала существовать. Лишь послевоенная советская военная наука сохранила до наших дней некоторые ее черты.

Появление ядерного оружия привело к существенному изменению всех военных доктрин. Это выразилось прежде всего в однозначном принятии всеми сторонами тезиса о бесперспективности ядерного конфликта. Произошло это не сразу — лишь после того как СССР накопил достаточный стратегический потенциал. Впрочем, задача создания паритета была решена сравнительно быстро, а в узком временном промежутке с 1948 по 1952 год война, по мнению большинства аналитиков, была маловероятной.

Понимание бесперспективности глобальной войны, однако, не сразу было перенесено на локальный конфликт. Вплоть до конца 60–х в США существовало мнение о допустимости использования ядерного оружия в таких конфликтах. Само по себе это ставило вопрос об этичности применения того или иного оружия.

Вопросы этики войны поднимались уже в древности. Сознательно применял этические ограничения Юлий Цезарь, который на практике показал действенность милосердия как метода ведения войны. Во времена феодализма этика войны навязывалась сторонам самой структурой феодальных отношений. А вот в войнах нового и новейшего времени этические императивы исчезают из военного искусства. Неизвестно, вызвано это тем, что Клаузевиц не успел написать в своем трактате главу о них, или просто переход к массовым армиям (а значит, понижение культурного уровня лиц, ответственных за принятие решений) привел к отказу от «лишних» ограничений.

Одним из немногих положительных результатов Первой Мировой войны стал запрет химического оружия как средства негуманного. Постепенное осознание необходимости соблюдать этические нормы привело затем к заключениям конвенций по военнопленным, к запрещению ОМП и так далее. С другой стороны, в мире, где ядерное оружие стало сингулярным фактором, отказ от него был немыслим. Это породило одно из самых сложных противоречий в мировой политике. Эрзац в виде договоров по сокращению ядерных вооружений проблему не решал. Следовательно, мир был обречен на появление стратегии ядерной войны.

Базой для такой стратегии стала новая системная теория, суть которой заключалась в декларировании целостности изучаемого объекта и исследовании его как некоторой структуры. При таком подходе страна и ее ядерный потенциал являются элементами сложной системы. Достаточно быстро было доказано, что разрушительная мощь ядерного оружия достаточна, чтобы гарантировано уничтожить цивилизацию (для этого нет необходимости даже совершать запуски ракет — достаточно взорвать накопленные расщепляющиеся материалы на своей территории). Стратегически это приводило к бесперспективности использования ОМП в наступательных целях. Ядерное оружие однозначно рассматривалось исключительно как «оружие сдерживания» и в СССР, и в США.