Михаил Галактионов - Париж 1914 (темпы операций)

Формулировка абстрактна и потому неверна. С точки зрения успеха маневра, задуманного Шлиффеном, германские армии центра наступали чересчур поспешно, а правофланговые, в особенности 1–я, слишком медленно. Мысль Лиддел-Гарта может быть понята и так, что весь германский маневр в начале войны шел на пределе, с крайней напряженностью. Встретив толчок на Марне, эта напряженность разрядилась с отрицательным знаком для немцев. В маневре не было наполеоновской легкости. Совершенно верно. Но почему это произошло? Потому что оперативная подвижность войск не соответствовала требованиям маневра. Значит, все-таки правый фланг наступал не «слишком быстро», а слишком медленно. В этом и состоял главный порок предпринятого маневра [408].

В своей выдающейся статье о флаговом маневре [409]генерал Луазо высказывает следующее суждение о причинах оперативной немощи 1–й германской армии в наиболее критический момент (27–30 августа): «Из двух факторов — мощности и быстроты, которые были базой плана Шлиффена, — фактор мощности становится второстепенным, быстрота подавляет мощность [410], фланговый маневр превращается в преследование, и 1–я армия, задача которой заключалась в охвате, оказывается перед множественными задачами: эксплуатация успеха (быстрое продвижение к Нижней Сене), поддержка (вмешательство в бой 2–й армии), прикрытие (обеспечение фланга всех армий); недостаточность сил должна обречь ее на роль оборонительного эшелона».

Итак, главное в «недостаточности сил [411]охватывающей массы». Что же касается быстроты движения, то она лишь ухудшала и без того слабую оперативную мощь 1–й армии.

В то же время Луазо требует «тесной связи движения и силы так как успех в большей части связан с фактором времени», — пишет он в той же статье.

Как будто получается расхождение между общим выводом и оценкой маневра 1–й армии. Со своей стороны, мы считаем, что все же в этой оценке следует дать первенствующее место скорости, и вот почему.

Во-первых, ударная мощность 1–й армии была вовсе уж не так слаба, в особенности в части оснащения артиллерийскими средствами, как показывают события Марнской битвы.

Во-вторых, перед 1–й армией лежал почти совершенно открытый путь к поставленной ей цели. Правда, по достижении этой пели предстояли новые задачи, требующие крупных сил и средств.

Допустим, однако, что 1–я армия сохранила бы свои 4 дивизии, оторванные от нее для выполнения частных задач; допустим даже, что дополнительно она имела 1–2 корпуса. Изменилось бы от этого положение дела? По нашему мнению, нет. В этом и состоит суть вопроса.

Все равно — при тех темпах движения 1–я армия оставалась бы в оперативном смысле позади, она не смогла бы стать ведущей силой маневра.

Как уже указано, в современной немецкой военной прессе также отмечается роль скорости как «важной предпосылки для успешного проведения охвата» [412]. «При Намюре и Сен-Кантене, чтобы дать необходимое время для охватывающего движения, требовалось сначала задержать позади германский центр. В обеих битвах генерал Бюлов поступил наоборот, он напал сильным центром на врага с фронта и этим лишь ускорил его отступление» [413].

Таким образом, фактор времени, скорости движения учитывается исследователями, и было бы странно, если бы дело обстояло иначе, когда речь идет о маневре различие выводов объясняется тем, что нет ясного понятия о данном факторе. Велика или мала была скорость движения 1–й армии? Достаточна ли была она? На эти вопросы получаются противоположные ответы, которые имеют свои основания. В известном смысле 1–я армия показала рекордные скорости марша до конца сражения на Марне. Все же в общем плане маневра эти скорости оказались недостаточными. Но если бы вместо скорости пехоты взять даже скорость современных высокоподвижных средств, возможно было бы, что эти скорости также оказались бы недостаточными. Все дело в том, что мера скорости наступающей массы не может быть одинаковой, раз навсегда установленной для всех случаев.

Все зависит от средств, которыми располагает противник, от обстановки маневра и т. д. Следует говорить поэтому не о скорости вообще, а о темпе маневра, в котором скорость движения, конечно, играет первостепенную роль. Вот почему в нашем исследовании фигурирует не просто скорость, а главным образом и прежде всего понятие «выигрыша темпа», опережения противника в темпе развития маневра, В статье Л уазо имеется ряд моментов, подводящих к этому понятию. Например, внезапность, без которой нет выигрыша темпа, — это «прежде всего быстрота соединения и развертывания маневра».