Михаил Галактионов - Париж 1914 (темпы операций)

Эта забывчивость Рейхсархива тем более непонятна, что по другим официальным и его же собственным изданиям время выпуска и содержание приказов 2–й армии устанавливаются очень легко: приказ был передан по радио корпусам в 11 ч. 45 м.2 Приказ гласил:

«В интересах всей операции армия после достигнутого успеха обращается к выполнению новой задачи на северном берегу Марны и занимает с этой целью сначала линию Дамери — Тур, севернее Марны.

Движение должно быть начато с левого фланга. Гвардейский корпус и состоящие под командованием генерала Кирхбаха саксонские дивизии (32–я пех., 23–я и 24–я рез. дивизии) начинают движение в 1 час пополудни, гвардейский корпус по дороге Фер — Шампенуаз — Вертю — перекресток дорог, восточнее Авиз — Ати — Тур; генерал Кирхбах со своими войсками, восточнее этой дороги.

Для лучшего отрыва от противника оставить перед ним от всех дивизий арьергарды, по крайней мере, до наступления темноты.

Движение главных сил 14–й пех. дивизии и 10–го арм. корпуса должно быть начато не раньше 2 часов пополудни, 10–го рез. корпуса и 13–й пех. дивизии не раньше 3 час.

До начала отхода порыв наступления не должен быть ослаблен ни в одном пункте».

Итак, приказ совершенно ясно указывал, что отступление 2–й армии должно быть начато в 1 час дня, без всяких оговорок о возможной отмене приказа или задержке его. И потому клубок событий легко распутать, идя с конца и научно располагая цепь причин, с устранением мелких и случайных деталей.

Конечное звено: приказ об отступлении, отданный 2–й армией в 11 ч. 45 м. 9 сентября.

2–е звено — принятие решения об отступлении; оно происходило мучительно, напряженно и противоречиво, путем скрещивания мнений, обсуждений, раздумий и пр. Но люди, в особенности при такой ответственной обстановке, мыслят, отправляясь от фактов и окружающей действительности, которые и форсировали решение,

3–е звено: безнадежное положение на правом фланге 2–й армии. Мы привели достаточно цитат, чтобы показать очевидность этой истины и с точки зрения участников, и с точки зрения официальной истории. Это не мешает, однако, вносить путаницу и в это ясное положение, что, вопреки своим же высказываниям, охотно поддерживает Рейхсархив. Но в особенности маскируется дальнейшая связь причин которая ведет к 4–му звену: безнадежность положения на правом фланге обусловливалась не только причинами, лежащими вне 2–й армии, но также и в ней самой. Бюлов разбросал свои силы, увлекшись бесполезным наступлением южнее Сен-Гондских болот, и именно потому он оказался без резервов в решающий момент.

Здесь анализ вливается в широкое русло научного исследования всей Марнской битвы. Суть заключается в том, что 2–я армия оказалась оперативно скованной и неспособной к тому маневру, который требовался всей обстановкой. Бюлов без всякой пользы потерял 4 дня, когда судьба сражения решалась на правом фланге битвы. Стратегический баланс его действий оказался равным нулю.

Это вовсе не значит, что мы хотим взвалить на Бюлова всю вину за поражение. Он несет ответственность в своей доле, которая оказалась немалой. Впрочем, и эту вину следует рассматривать не в личном, а в историческом аспекте. Субъективно Бюлов был глубоко убежден, что надо наступать там, где только возможно и насколько возможно, и в этом отношении совершенно неверно противопоставлять Бюлова и Клюка. Оба они питались воззрениями старой романтической эпохи германских освободительных войн. Новых условий войны они не поняли совершенно, не поняли даже относительно, чего, бесспорно, нельзя сказать о противоположной стороне. Бюлову казалось немыслимым и даже преступным упустить такой шанс, как разгром центра союзников. И он пошел на авантюру, упустив, что такая операция совершается в новых условиях ведения войны не в несколько часов, как было в старых войнах, а в течение значительного числа дней. В итоге оказалось, что продвижение немцев на запад к Сезанну не успело оказать своего, влияния на положение правого фланга германской армии, где события развернулись острее и раньше.

Роль отдельных личностей, стоявших на командных вышках Марнского сражения, не может быть оставлена без учета и оценки) будь во главе 2–й армии не такой старомодный и самовлюбленный ретроград, каким являлся Бюлов, возможно, было бы своевременно принято верное решение — вытягиваться направо, а не налево. Но эту роль надо рассматривать в рамках основного русла событий, которое заключалось в сложной динамике сражения. С этой точки зрения, вину Бюлова следует считать относительной: он внес свою долю в торможение стратегической реакции на наступление союзников. Это тем более важно подчеркнуть, что, если, по Рейхсархиву, положение 2–й армии вовсе не требовало отхода ее (противоречащие этому признания указаны выше), и Бюлов отдал свой приказ в силу ряда недоразумений, то в германских исследованиях встречается и другая концепция, возлагающая всю вину на Бюлова. Но какое же обвинение предъявляется ему? Оказывается, он наступал недостаточно энергично на юг и в частности 7 сентября отвел 10–й корпус назад. «Тайной военного искусства, — заявляет нам один из таких критиков действий Бюлова [306] , — является — вести дальше наступление там, где оно идет вперед, не тормозить катящегося шара, но без помехи дать ему двигаться по наклонной плоскости». Бюлов никак не заслуживает такого обвинения: он дал возможность катиться шару достаточно далеко. Но местность вокруг Сезанна вовсе нельзя уподобить наклонной плоскости, и шар стал систематически застревать. Чем больше Бюлов увязал в болотах, лесах и холмах, плохо ли, хорошо ли, обороняемых Фошем, тем больше подставлял свою армию под удар подавляющих сил противника с запада. Наступление, победоносно движущееся вперед, является мощной сокрушающей силой. Но бывают случаи, когда эта сила становится отрицательной величиной. И это именно такой случай, когда выигрыш темпа, который нормально содержит в себе наступление, означает потерю времени относительно всей стратегической обстановки. Бюлов выигрывал на левом фланге гораздо медленнее, чем проигрывал на правом, где события развернулись раньше и острее. Так, Шлиффен жаждал наступления французов в Эльзас — Лотарингии, рассчитывая достигнуть победы на правом фланге раньше, чем даст осязательные результаты медленное продвижение врага через горы. Эпигоны шлиффеновской школы так и не поняли глубины мысли своего учителя.