неизвестен Автор - Атаман Анненков

Однако Анненков уже более реально оценивал соотношение сил, которое к тому времени складывалось явно не в пользу белой эмиграции. А потому он всячески уклонялся от предложений включиться в непосредственную борьбу против Советской власти. Бывший атаман довольно скоро убедился, что белое движение не имеет для такой борьбы достаточных сил. В то же время Анненков понимал, что отсиживаться в тихой заводи ему просто не позволят. К тому же из среды бывших собратьев по борьбе стали доноситься и явно недружественные голоса.

В конце концов Анненков принял одно из предложений о формировании белого отряда в составе возглавлявшихся маршалом Фын Юйсяном китайских войск. Вместе с тем в белоэмигрантских кругах этот военачальник считался сторонником большевиков. Во всяком случае для маршала не являлось секретом то, что советская сторона добивается выдачи ряда бывших руководителей белогвардейского движения, виновных в совершении тяжких преступлений против народа. Среди них фигурировал и Анненков.

Мы не имеем подробных сведений о сношениях советской и китайской сторон с бывшим атаманом. Известен лишь их итог. Вскоре после прибытия Анненкова в штаб Фын Юйсяна в газете "Новая Шанхайская жизнь" за 20 апреля 1926 года появилась сенсационная новость, разом всколыхнувшая всю русскую эмиграцию. В ней было опубликовано обращение Анненкова к Всероссийскому Центральному Исполнительному Комитету.

"Я, Борис Анненков, в минувшую гражданскую войну принимал самое деятельное участие в борьбе на стороне белых. Считал большевиков захватчиками власти, неспособными вести народ и страну к благу и процветанию. Суровая трехлетняя борьба кончилась нашим поражением, и мы эмигрировали в Китай. Шесть лет эмиграции были самыми тяжелыми в моей жизни. Потеря своей Родины, сознание своей вины перед людьми, которые верили мне и которых я повел за собой в скитание в Китай, сильно угнетали меня. Строгий анализ своих прошлых поступков и действий привел меня к выводу, что гражданская война и борьба с советами были глубоким заблуждением, ибо то, что сделала Советская власть после того, как окончила борьбу на всех фронтах, говорит, что она твердо и неуклонно ведет народ к достижению намеченных идеалов...

Сознавая свою огромную вину перед народом и Советской властью, зная, что я не заслуживаю снисхождения за свои прошлые действия, все-таки обращаюсь к Советскому правительству с искренней и чистосердечной просьбой о прощении мне моих глубоких заблуждений и ошибок, сделанных мной в гражданскую войну. Если бы Сов[етская] власть дала мне возможность загладить свою вину перед Родиной служением ей на каком угодно поприще, я был бы счастлив отдать все свои силы и жизнь, лишь бы доказать искренность моего заблуждения. Сознавая свою вину и перед теми людьми, которых я завел в эмиграцию, я прошу Советское правительство, если оно найдет мою просьбу о помиловании меня лично неприемлемой, [то] даровать таковое моим бывшим соратникам, введенным мною в заблуждение и гораздо менее, чем я, виноватым. Каков бы то ни был суров приговор мне Советского правительства, я приму его как справедливое возмездие за свою вину,

Атаман Анненков"

Буквально на другой день - 21 апреля - бывший полковник Генерального штаба Н. Колесников разразился а шанхайской эмигрантской газете "Россия" уничтожающей статьей, которая стоит того, чтобы ее воспроизвести.

"АТАМАНЫ

"Выплывают расписные..."

"Песня о Стеньке Разине"

"И башмаков еще не износила"

Шекспир ("Гамлет").

Еще сравнительно недавно доктор Казаков, большой патриот и председатель одной из крупнейших организаций получал письма атамана Анненкова, клявшегося и уверявшего в своей ненависти к большевикам и преданности России. Почти год тому назад у меня а кабинете сидел начальник штаба генерал-майор (звание Денисова дается то полковник, то генерал-майор. - Авт.) Денисов и рассказывал об испытаниях, пережитых Анненковым в китайской тюрьме, и о том, будто бы атаман Анненков пишет свои мемуары, которые желал бы опубликовать в газете.

Я небольшой поклонник атаманов и "атаманщины", мне больше нравится государственная власть адмирала Колчака, Деникина, Врангеля. Не лежит моя душа к этой вольнице разнузданной, к ничтожеству, стремящемуся "рассудку вопреки, наперекор стихиям" выскочить обязательно из толпы, козырнуть на Наполеона, без мозгов великого корсиканца, а только примеряя на пустую черепную коробку треугольную шляпу великого человека.