Готтлоб Бидерман - В смертельном бою. Воспоминания командира противотанкового расчета. 1941-1945

18 марта наши позиции подверглись короткому, но мощному артиллерийскому обстрелу, как будто тем самым объявляя о начале последней великой битвы за Курляндию. В бой были посланы части нашей дивизии, чтобы отразить советскую атаку в районе Фрауенбурга и Шрундена, пока вражеское наступление не заглохло, а вражеские танки и другая техника увязли в болотистой местности. Неблагоприятные для удерживавших фронт солдат условия стали неописуемыми, и нельзя выразить словами жертвы и страдания войск в эти последние дни. После еще одного прорыва советской 8-й гвардейской дивизии русские были отбиты дивизией на нашем левом фланге, расположенной к югу от Шрундена, и враг понес тяжелые потери. Были взяты в плен 500 человек, захвачено 249 пулеметов, 185 полевых орудий, 29 минометов и 27 самолетов, что подчеркнуло решимость солдат стоять до конца.

В середине апреля 18-я армия ожидала нового крупномасштабного наступления. I батальон 438-го полка был сменен на фронте и отправлен в резерв для отдыха перед боем. Но бой не начинался. Враг стал прилагать все усилия и использовать все резервы в битве за Центральную Европу и не желал больше приносить тяжкие жертвы в бою против стойкой немецкой обороны между Ригой и Либавой.

Так что мы тоже были вынуждены ждать. Фронт оставался относительно спокойным, но не спящим. Русские разведгруппы постоянно проникали через нашу передовую, проявляя огромное умение проскользнуть мимо нашей редкой охраны, которая по-прежнему составляла в среднем два человека на 100 метров обороны. Эти группы разведчиков неизменно пробирались в наш тыл, встречались с многочисленными партизанскими соединениями, активность которых с каждой неделей росла. На Курляндском фронте не было покоя, и просто лежать и спать стало чуждой нам роскошью, поскольку мы боролись за то, чтобы выжить. Гренадеры на передовых позициях вряд ли заметили, что уже пришла весна.

Вечером 1 мая 1945 г. мы узнали о том, что умер Гитлер, величайший полководец всех времен. В общем, новость о смерти Гитлера была встречена в войсках с безразличием; однако, надо сказать, некоторые восприняли ее со вздохом облегчения. Вскоре после этого одной из ночей разразилась стрельба в русских окопах, а после короткой паузы послышался хриплый голос русского пропагандиста, загремевший из громкоговорителя: «Берлин наш!» Рано утром следующего дня в неясном свете всходившего солнца я увидел на краю леса в 400 метрах от нас крупные буквы из дерева или картона, прикрепленные к шестам, из которых слагалось: «Русские в Берлине!» Перед наступлением сумерек расчет крупнокалиберного пулемета открыл огонь по этому оскорбительному сообщению и разнес его на кусочки.

5 мая батальон получил приказ послать разведчиков для захвата «языка», чтобы выяснить, какое соединение русских располагается перед нами. Я отобрал нескольких надежных солдат, и с наступлением ночи мы покинули свое расположение. Перед рассветом мы вернулись с двумя перепуганными русскими, которых переправили в дивизию для допроса.

При выполнении этого задания мой переводчик Курт получил сомнительную честь быть последним бойцом роты, раненным в этой войне. Его плечо по касательной задела пуля, выпущенная из советского автомата, и поверхностная рана потребовала лишь противостолбнячного укола и перевязки. Он настаивал на том, чтобы остаться на передовой, несмотря на мои усилия отправить его в тыл.

8 мая 1945 г. выдалось ослепительно солнечным. Все предыдущие дни и недели ходили упорные слухи в отчаянной надежде, что нас пощадят. Говорилось, что в конечном итоге армия «Курляндия» будет эвакуирована. Предполагалось, что западные союзники стоят, отдыхая, на Эльбе, а остатки германского вермахта проходят переформирование и сосредоточение для того, чтобы отбросить русских за старые границы рейха и выкинуть из сердца Европы. Американцы, англичане, французы наконец-то поняли, что большевистский рывок на запад несет угрозу всей Европе. Нас не должны предать и, прежде всего, передать в руки Красной армии. В других сообщениях говорилось, что для эвакуации войск из Курляндии были направлены флоты Англии и Америки и даже что мы соединимся с американцами, которые ведут сейчас открытую войну с русскими на Эльбе.

Скоро мы по надежным каналам узнали о еще одном решении, и от этой страшной новости потухла всякая надежда на эвакуацию в ближайшем будущем. Британский фельдмаршал Монтгомери принял в северогерманской зоне условия капитуляции адмирала фон Фридберга, но эти условия относились только к Западному фронту. Оставалась единственная надежда на то, что Верховный главнокомандующий союзников генерал Эйзенхауэр также согласится с этими условиями и что они будут распространяться и на армию в восточных секторах. Это помогло бы избавить длинные колонны беженцев от ужаса, обрушившегося на них в обличье Красной армии, а также спасти войска, все еще сопротивляющиеся Советам, от невыносимой участи мучений годами в ГУЛАГах и лагерях для военнопленных.