Виктор Муратов - Командарм Лукин

В двадцатых числах сентября Лукина вызвал командующий фронтом для вручения ордена Красного Знамени, которым Михаил Федорович был награжден за бои в Смоленске.

Штаб фронта располагался в опустевшем с начала войны доме отдыха, недалеко от станции Касня, в бывшем имении князей Волконских, описанном Львом Толстым в романе «Война и мир». В княжеских комнатах находились различные отделы и службы штаба, а командующий фронтом Конев и член военного совета Булганин занимали небольшой флигель метрах в пятидесяти от главного здания.

К штабу вело множество дорог, по которым сновали машины, мотоциклы. Полнейшее пренебрежение к маскировке удивило Лукина. Он невольно вспомнил начальника штаба 16-й армии. Уж Шалин бы не допустил такой беспечности. Ведь в небе то и дело появлялись фашистские разведчики — «рамы». К тому же Конев слишком долго не менял месторасположение штаба, и немцам были известны и место, и средства его противовоздушной защиты. Эти свои мысли Лукин высказал и Коневу, но тот, к удивлению, не придал особого значения его словам.

Командующий фронтом одобрил созданное Лукиным предполье.

— Но меня тревожит то обстоятельство, — говорил Лукин, — что армия вытянута в линию. Я не могу создать глубокоэшелонированную оборону, имея в резерве только одну дивизию.

— Меня тоже тревожит это обстоятельство. Вы посмотрите, как расположен весь Западный фронт. — Они подошли к карте. — На триста сорок километров растянулась линия обороны, и все шесть армий я вынужден вытянуть в одну линию. На левом фланге у нас двадцать четвертая и сорок третья армии Резервного фронта. В тылу этого фронта еще четыре армии.

— Если вам использовать эти армии в качестве своего резерва, то такое построение можно назвать классическим.

— Да в том-то и дело! — воскликнул Конев. — Но я не смогу распоряжаться армиями Резервного фронта. За счет чего же я могу углубить оборону? Вы сетуете на то, что в резерве армии всего одна дивизия. А у меня во всем фронте в резерве три стрелковые, три кавалерийские и две мотострелковые дивизии. Разве это резерв? К тому же эти дивизии разбросаны друг от друга на большие расстояния. Вот какая картина получается, Михаил Федорович.

— А нельзя ли в сложившейся обстановке объединить Западный и Резервный фронты под одним командованием? Ведь такая чересполосица — явный просчет.

— Все так… все так… — задумчиво соглашался Конев. — Буду перед Ставкой ставить вопрос. Но время, дорогой Михаил Федорович. Позволит ли время? Я еще не успел как следует ознакомиться с армиями, не с каждым командующим поговорил вот так, как с вами.

— Кстати, Иван Степанович, я понимаю, сейчас вроде бы не до того… — заговорил Лукин. — Но меня волнует судьба полковника Малышева. Человек может пострадать ни за что.

— Мне докладывал прокурор фронта. С Малышевым должны разобраться по справедливости [24] В мае 1942 года полковник Малышев снова вернулся в 16-ю армию уже командиром 217-й стрелковой дивизии, а еще через год стал заместителем командующего армией. Войну закончил командующим 4-й ударной армией, генерал-лейтенантом. . А вы все хромаете? Надо бы все же в госпиталь.

— Врачи утешили — кость срослась. Да и какой там госпиталь, Иван Степанович! Такое наступает время…

В последние дни сентября события развивались стремительно. Противник начал активизировать боевые действия против 19-й армии, особенно на правом фланге, на стыке ее с 30-й армией генерала Хоменко. Для Лукина стало ясно, что противник ведет разведку боем, нащупывая слабые места в системе обороны и расположение артиллерийских позиций. Велась также активная разведка с воздуха.

Штаб армии жил напряженной жизнью. Отрабатывались варианты ведения оборонительной операции. Особое внимание обращалось на взаимодействие всех родов войск. Для бесперебойного управления ими организовывалась кольцевая связь, обеспечивающая управление боем на случай прорыва противника в глубину обороны. Были разработаны радиосигналы, от каждой дивизии при штабе армии находились по два офицера связи с картами, в распоряжении которых имелись машины и мотоциклы. Кроме того, при штабе армии был кавалерийский эскадрон. Всадников также использовали для связи с частями и соединениями.

В эти дни Лукин обратил внимание на то, что начальник штаба армии комбриг Малышкин частенько хмурится, словно чем-то удручен.

— Что же это Малышкин такой хмурый и неразговорчивый? — спросил Лукин у Шекланова. — Вроде обижен чем-то.