Леонид Фиалковский - Сталинградский апокалипсис. Танковая бригада в аду

— Зачем вы кричите и так оскорбляете меня?

— Молчать, сосунок! Еще поучать меня вздумал, — перебил он меня, — людей травишь, а мне молчать.

— Прошу не оскорблять меня.

— Травишь людей, а мне любоваться тобой!

— Никто не отравлен, котлы были покрыты антикоррозийной заводской смазкой, и повара не сняли ее с поверхности котлов, — удалось вымолвить мне. — В котле, где чай, тоже такая смазка. — И я протянул ему черпак.

— Вот видишь! Кто должен проверять котлы? Кто должен был контролировать все, что касается питания? Кто, я спрашиваю!? Кому я приказал отвечать за приготовление пищи? Отвечай! Не мне же всем заниматься.

Наступило какое-то безразличие ко всему, что он говорил, я даже перестал различать смысл слов… Понял, что мне надо уходить, открыл двери и стал выходить из машины.

— Стой! — услышал опять его голос. — Передай старшине, чтобы выдал личному составу сухой паек на завтрак: хлеб и консервы, а я с тебя удержу его стоимость. Теперь иди!

Я вышел. Зачем он так оскорблял меня, и как дальше быть? Наказал бы, если виноват, но выслушать поток такой матерщины? Как же будем дальше вместе служить? Едем же на фронт, и как так можно? Мне надо уйти из роты. Как быть дальше? Я, возможно, что-то упустил, но не за повара должен работать. У меня же масса других дел, а на фронте будет еще больше. А повара никудышные и не то еще могут отколоть, а спрос будет с меня. Кому их учить? Меня в училище учили контролю за питанием, нормам, подсчету калорийности пищи, санитарно-гигиеническим правилам и кулинарной обработке продуктов, сохранению витаминов в пище, но не как готовить ее. С такими мыслями я шел от командира после чудовищного разноса и не знал, как мне быть дальше. Ко мне подошел комиссар, несколько успокоил, посочувствовал, сказал, что командир резок, горяч и быстро отходит, чтобы я не копил зла на него и занимался своим делом, что завтрак сорвали, а могло быть еще хуже, если бы отравились люди. Хорошо еще, что все так обошлось. Этот случай послужит хорошим уроком на будущее для меня и для горе-кашеваров.

В течение дня прибывало пополнение: красноармейцы, в основном водители, младшие командиры. Получали и осваивали военную технику — специальные машины с большими будками вместо кузова. Их называли летучками — мастерские на колесах. Получали тракторы, тягачи, колесные грузовые машины ЗИС-5, ГАЗ-АА и иностранные: студебекеры, форды, мотоциклы с коляской марки «Харлей». Удивлял вид наших транспортных машин, особенно ГАЗ-АА. Странно выглядела кабина машины. Остов ее был из дерева. Спереди — плоское стекло в деревянной раме. Крыша брезентовая. Сбоку в дверях, в нижней части тоже натянут брезент, а в верхней стекол не было — гулял ветер. Для лета кабина терпима. А как же зимой?

— Экономия металла, стекла. Понимать надо, братцы!

— А как в дождь или когда ударят холода? — раздавались голоса.

В батальоны прибывали экипажи с танками Т-34 и Т-70. О первых машинах слышали как о самых лучших наших танках. И не только наших. Ходили смотреть их. Экипажи держались именинниками. Получили снаряжение и принадлежности, которые и распределяли по штатному расписанию. Пока занимались техникой, осваивали ее, проверяли исправность, доукомплектовывали. Большинство людей роты уже работали в других подразделениях — ремонтировали машины, танки. Бегали, суетились, ругались.

Многие водители возмущались и не хотели брать недоукомплектованные машины, но деваться было некуда. Стали пропадать ключи, заводные ручки, запаски — резина с дисками. Тащили друг у друга.

Я получил медицинское имущество: комплект «ПФ» (полевой фельдшерский) — набор медикаментов и инструментов, санитарную сумку, носилки, комплект перевязочного материала и шин. Обратился к командиру:

— Куда погрузить медицинское имущество? Определите мне место, транспорт.

— У меня без нянек. Сам выбери машину, где свободнее, и с другим имуществом положи свое. На этой же машине и будешь ездить. Специальная машина или личная для доктора не предусмотрена. Кстати, — продолжал он, — почему избегаешь меня, не здороваешься?

Я пожал плечами, ничего не ответил.

— Не женихаться собрались мы. Воевать предстоит, так что не строй из себя кисейную барышню. Я, как командир, должен добиваться порядка во всем и средств не выбираю. Привыкай и делай свое дело как можно лучше, — покровительственно добавил он.

Нужно было где-то определяться с имуществом. Обратился к командиру транспортного взвода Манько, и он определил мне бортовую машину ГАЗ-АА, в кузов которой я сложил медицинское имущество и держался этого водителя. Санитарную сумку с самыми необходимыми медикаментами и перевязочным материалом носил с собой.