Леонид Фиалковский - Сталинградский апокалипсис. Танковая бригада в аду

На площадке продолжалось распределение остальных людей по взводам и отделениям роты.

Я получил большой нагоняй за первый завтрак. Сварили перловую кашу с тушенкой и чай. Каша оказалась не только с тушенкой, но и с какой-то мазеобразной примесью темного цвета.

Накануне вечером после получения кухонь, инвентаря, продуктов мы долго обсуждали, как варить кашу, суп, борщ и другие премудрости поварского ремесла. Знания у моих подопечных очень скудные. Да и у меня не было опыта и никакой подготовки по приготовлению пищи. Допоздна знакомились с устройством кухонь, осмотрели инвентарь, решали, что к чему. Ночь почти не спали. Поехали с кухнями к колодцу, залили котлы водой и для пробы затопили их. Убедились, что в топках хорошая тяга, что вода закипает и избыток пара с шипением выходит из предохранительного клапана. Предупредил поваров, чтобы хорошо вымыли котлы этой же горячей водой, а для завтрака залили свежую. Как мыли котлы, не видел. Ушел под утро отдохнуть. Когда снимал пробу (попробовал ложкой из черпака), каша была как каша. Правда, как мне показалось, с каким-то металлическим привкусом. Но я посчитал, что это из-за нового котла. Чай не пробовал. Разрешил выдачу завтрака. Первые группы людей получили и поели кашу, а последующие стали замечать в каше какие-то полосы черной массы и подняли шум. Повара Харитонов и Шихалев были в недоумении, растерянные, объяснить ничего не могли.

— Какая-то чернота, черт бы побрал ее, тянется из котла, — все твердил Шихалев.

Я взял черпак, стал на подножку кухни и зачерпнул кашу, поведя по дну и стенке котла. В черпак, кроме каши, набралась черная густая масса от дна и стенки котла. Обратился к поварам:

— Кто мыл котлы и заливал воду?

— Я заливал и Шихалев заливал. Мы оба ездили с кухнями к колодцу, тому самому, где вы вчера разрешили брать воду, и залили оба котла, — ответил Харитонов.

— Смотрели перед заливкой котлы, чистые были? Кто их мыл?

— Чистые, мытые. Шихалев мыл.

— Как мыл котлы, Шихалев?

— Горячей водой, что кипела.

— И еще чем? Дальше как было?

— Так и было. Вылил ту воду сначала ведром, затем черпаком и залил у колодца свежую.

— Дно котла чем вытирали?

— Ничем. Вычерпал всю воду и залил свежую.

— Никто не мог залить что-нибудь в котел?

— Не должно. Мы все время были рядом.

Подошли командиры роты и замполит — старший политрук Титов. Уже кто-то им доложил о случившемся. У кухни собирались красноармейцы и командиры — пришли с котелками за завтраком.

— Что натворили? Докладывай, доктор!

— В кашу какая-то масса попала, темная, как мазь.

— Откуда попала? Кто мог подсыпать? Людей травить вздумали, горе-кашевары. Под трибунал пойдете все и ты с ними! Ты присутствовал при закладке продуктов? — уставился он на меня.

— До поздней ночи обсуждали, как все делать, все просмотрели, кухни проверили и протопили. Проинструктировал поваров, где воду брать и когда закладывать продукты…

— Я спрашиваю: при закладке продуктов присутствовал?

— Нет. Очень поздно было.

— Вот и будешь отвечать в первую очередь. Не дай бог, если будет хоть одно отравление. Первый пойдешь под трибунал.

— Не повар я. Не я кашу готовил и не должен себя привязывать на все время к кухне.

— Молчать! Оправдания мне не нужны. Я приказал заниматься тебе питанием, доктор, тебе! И с тебя спрашивать буду. Комиссар! Собери всех людей, кто уже кушал кашу, в одно место и наблюдайте за ними, а ты, доктор, пойдем со мной.

И командир быстрой походкой пошел к своей машине с будкой, в которой размещался. Что-то меня осенило, и я подошел ко второй кухне, открыл крышку котла, где заварили чай, и черпаком провел по дну и стенке котла. Так же набралась в черпак густая черная масса. Побежал в машину к командиру с черпаком. Он звонил в штаб бригады и докладывал о чрезвычайном происшествии в роте и просил для расследования направить представителя особого отдела.

Я попытался ему доложить свои соображения, но он и слова сказать не дал. Замахал рукой, а когда положил трубку — разошелся. Из его уст посыпался поток брани вперемешку с матерщиной. Впервые в жизни получил разнос в самых хлестких выражениях. Он сказал, что кто-то пытался вывести людей из строя, чтоб сорвать отправку их на фронт, и я помог этому отсутствием бдительности. И не миновать мне трибунала, поскольку я должен четко выполнять его приказания, а не пускать дело на самотек. Не должен отходить от кухни, пока вновь испеченные неопытные повара чему-нибудь научатся. Оказывается, я маменькин сынок, которому нельзя доверять, что при первой возможности он избавится от меня и все в таком духе. Я стоял навытяжку и слушал. Забыл, что у меня в руках черпак со злополучной смазкой. Когда он уже, как мне показалось, выговорился, я вставил несколько слов.