Макс Галло - Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934

Руководители СС слушают и заражаются решимостью Гейдриха и Гиммлера. Среди слушателей есть люди, которые по разным причинам пострадали от СА или чувствуют себя ущемленными успехами своих прежних товарищей. Они чувствуют глубокое облегчение: приближается день, когда накопившееся в них недовольство можно будет излить во время акции, направленной на благо Германии. Появится возможность убрать самые одиозные фигуры – генералов рейхсвера и советников Франца фон Папена.

В это же теплое июньское воскресенье в Берлин возвращается генерал фон Шлейхер. Его друзья, работающие, вероятно, на Бендлерштрассе, весной предупредили его, что над ним нависла опасность. Он провел много времени на тихих берегах озера Штарнберг, а потом предпринял большое автомобильное путешествие.

Теперь, вместе со своей женой, он вернулся в свою уютную виллу в пригороде Берлина. Ему кажется, что политический инстинкт, как всегда, не подвел его – в столице все спокойно. Друзья напрасно волновались. Жизнь входит в нормальную колею. Шлейхеру и в голову не могло прийти, что в тот самый день, когда он вернулся в столицу, Гейдрих, Гиммлер и лидеры СС заканчивают последние приготовления к разгрому СА. Не знает он и того, что его имя тоже внесено в список жертв и что это воскресенье станет последним в его жизни.

Человек, считающий себя наиболее «политическим» и «способным» генералом рейхсвера, не замечает угрожающих признаков: полицейских машин, медленно проезжающих по отдыхающему городу; не встревожило его и интервью, которое дал газете «Ньюс кроникл» Гитлер, где он говорит о том, что, «возможно, придется пожертвовать друзьями, которые были рядом с самых первых дней борьбы». Вне сомнения, генерала Шлейхера, как и многих других немцев, включая и лидеров СА, успокоило отсутствие фюрера в столице. По радио и в газетах было объявлено, что он отправился на отдых в свое шале в Берхтесгадене. Какие могут быть приготовления к жестоким действиям, если Гитлера нет в Берлине, если он позирует фотографам в тирольском костюме и принимает друзей в гостиной, из окон которой открывается впечатляющий вид на Альпы?

50 тысяч человек, собравшихся в парке в южном пригороде Берлина, чтобы послушать воскресную мессу месье Барреса, тоже не испытывают никакой тревоги. Выстроившись длинными рядами, они стоят на коленях на короткой густой траве, а потом идут к алтарю, чтобы принять причастие. Доктор Клаузенер произносит речь. У нее умеренный тон: несколькими фразами он воздает должное правительственным усилиям по наведению порядка и довольствуется тем, что заявляет о праве католиков исповедовать свою веру с уважением и достоинством, что они и делают сейчас. Это, несомненно, должно служить подтверждением того, что в Третьем рейхе все спокойно. Миролюбиво настроенные слушатели бурно аплодируют доктору Клаузенеру.

В то же самое время большая толпа болельщиков на берлинском стадионе ликует от радости. Десятки тысяч любителей футбола, размахивающие баварскими флагами и нацистскими свастиками, взревели от восторга, когда, на последних минутах матча, футбольная команда Оберхаузена, знаменитая «Шалке 04», прорвала оборону противника и забросила нюрнбергской команде решающий гол, победив тем самым в чемпионате Германии. Матч закончился, и зрители в радостном настроении расходятся по домам, детишки сидят на плечах своих отцов, а рабочие, выбравшиеся в выходной на стадион, продолжают обсуждать игру, потом отправляются в пивные залы в своих районах. В этот длинный летний день жизнь в столице течет нормально, даже весело. На окраине города черные машины руководителей СС проезжают мимо групп людей, возвращающихся с католической мессы и со стадиона.

Так чего же бояться коричневорубашечникам? Ничего не изменилось: они по-прежнему влиятельные «старые бойцы», с мнением которых считаются даже министры. В зале номер 5 Эссенско-Мюльхеймской ярмарки в 8.45 собрались штурмовики Рура, смешавшиеся с толпой рабочих, чьи лица задубели и потемнели от долгих часов работы у доменных печей и мартенов. Большое здание со сводчатым потолком из железобетона, непропорционально длинное, серое и мрачное, похоже на суровый храм промышленности, мощный и угрюмый. Посреди зала тянется широкий проход, по обе стороны которого стоят стулья. С балкона и с трибуны, установленной в центре зала, свешиваются флаги и огромные знамена со свастикой. Штурмовики, рабочие и члены гитлерюгенда ждут здесь с самого утра. Зал звенит от тысяч голосов и наполнен дыханием тысяч легких – он еще не успел прогреться. В 8.40 на трибуну поднимается руководитель областной организации гитлерюгенда, и большой митинг начинается. «Необходимо, – кричит в толпу этот руководитель, – начать борьбу с социальными предрассудками и классовым духом. Шапочки студентов университетов и учащихся старших классов надо сжечь, как пережиток иерархической системы прошлого». Часть аудитории отвечает на эти слова одобрительными криками, которые усиливаются, когда объявляют, что приехал Рудольф Гесс. «Юность нуждается в дисциплине», – заявляет он под бурные аплодисменты аудитории и громогласные выкрики одобрения. Когда Гесс заканчивает свою речь, собравшиеся запевают песню, и к учащимся присоединяется СА. В десять часов к зданию подъезжают машины Лея и Геббельса. Когда они входят в зал, вновь раздаются аплодисменты.