Иван Оченков - Царь

- Ружей кремневых, лютихской**** работы три сотни и еще двенадцать, записал ли?

- Записал, батюшка, записал, - кивал писец, продолжая выводить пером буквицы.

- Пистолей, турецких, добрых, - двадцать три.

- Погоди, - прервал их Вельяминов, - не надо их писать. У рейтар оружия не хватает, а тут такое добро!

- А у солдат начальных людей, чем вооружать будем? - попробовал возразить московский дворянин.

- Сами себе сыщут!

- Так может, и кормов им давать не станем, а раздадим мушкеты, да протазаны, глядишь, и проживут, - усмехнулся тот.

- Пошути мне, - беззлобно отозвался окольничий и обернулся к двери: - Кого там нелегкая принесла?

- Я, господине, - поклонился, входя парень, - подьячий Первушка Анциферов, принес росписи.

- Ну, давай, раз принес.

Квашнин принял бумагу, и мельком глянув на нее, сунул писцу. Тот отставил перо и чернильницу развернул росписи и принялся нараспев читать:

- По повелению благоверного государя Ивана Федоровича, в белгородском полку поверстано в солдаты триста сорок шесть душ народу, разного звания, а по скудости тамошней снарядить их нечем, отчего полковник (?) бьет челом, и просит прислать: мушкетов фитильных ... не разберу, - пожаловался писец, уж больно мудрено написано.

- Мушкетов - две сотни, шеломов солдатских - три сотни, пик или бердышей - сотню, да протазанов офицерских или хоть полупик с полсотни, - тут же по памяти доложил подьячий.

- Ишь ты запомнил, - не то, хваля, не то, насмехаясь, протянул Квашнин, - а прочее?

Первушка тут же перечислил все до последней гривенки, что только что написал в росписи: зелье пороховое, свинец на пули, сукна на кафтаны и кожи для сапог.

- И впрямь изрядно, - отозвался молчавший до сих пор Вельяминов, - не врал дьяк.

- Тебя в приказ Пушкарев устроил? - продолжал расспрашивать Квашнин.

- Верно, - не стал отпираться парень.

- А он тебе что, сват брат?

- Нет, сирота я.

- Ты из каких Анциферовых будешь? - неожиданно спросил окольничий.

- Степаном батюшку моего звали, - отозвался парень, - он стряпчим был, да сгинул где-то, а матушка в глад померла.

- В стрельцы как попал?

- К посохе прибился, а Анисим Савич, как узнал, что я грамоте разумен к себе взял.

- А я все думаю, где тебя видел? - неожиданно раздавшийся за спиной голос ввел всех присутствующих в ступор.

- Государь!!!

---------

*Вязь - тип письма в котором буквы связываются друг с другом, соединяясь в непрерывный орнамент.

**Вапница - здесь чернильница.

***Ряд - договор.

****Лютихской - Льежской.

- Государь-государь, - проворчал я глядя на вскочивших Вельяминова и Квашнина и бухнувшегося в ноги писца, и спросил у подьячего - Это ты в лавке у Анисима торговал?

- Было такое, государь, - не стал отпираться с достоинством поклонившийся парень.

- Я же говорю, видел!

- И раньше еще, ваше величество, - вдруг отчаянно выпалил он.

- Это когда же?

- В остроге у Чертопольских ворот.

- Вот как? - немного недоверчиво протянул я, - припоминаю, было там среди посохи два отрока. Один с дурацким лицом...

- Сидорка - выпалил подьячий, - ты еще, государь, послу ляшскому предложил его в зад поцеловать.

- Точно, - рассмеялся я, - было дело! Не врешь, значит. А почему в ноги не кинулся как тот убогий?

- Слышал, не любишь ты этого.

- Есть такое дело, - усмехнулся я, - что еще расскажешь?

- Спрашивай, государь, все скажу без утайки.

Я задумчиво оглядел молодого человека и принялся рассуждать вслух:

- Раз в подьячих служишь, стало быть, грамотный. Слушать умеешь, а услышав понимать, значит не дурак. Опять же, не трус... а скажи мне, милый друг, чем ты Анисима прогневал, что он тебя со своего двора наладил?

- Как перед святыми говорю, ничем я Пушкареву не виноват! - горячо заговорил парень.

- А на дочек его не заглядывался? - вдруг грубовато спросил Квашнин.

- Не было такого!

- Ладно, не было, так не было, - подытожил я и обернулся к Вельяминову, - а скажи мне, господин министр, какого рожна ты тут со своим товарищем делаешь?

- Так запасы...

- Да вижу я что запасы, а что на дьяков с подьячими в приказах мор напал? Некому подсчитать без вас!

- Ох, государь, не трави душу! - отозвался Никита, - во всем, за что не возьмись нехватка. Пошли мы с Семеном дьяков, так через час полковые командиры знать будут об излишке, того и гляди на куски разорвут!

- Это верно, - вздохнул я, - беда с оружием. Никита ты знаешь, что у меня допельфастеры* уже ни к черту не годятся?

- Нет, государь, - всполошился тот, - вот горе-то, у нас и мастеров таких нет, чтобы их наладить!