Иван Оченков - Царь

- Ах да, - вспомнил Матвей, - там был еще такой странный посол с дурными манерами, и говорящий как простолюдин, как его?

- Карл Рюмме.

- Да-да, припоминаю... хорошие меха, не правда ли?

- Совершенно великолепные, ваше величество!

- Вы, кажется, довольно благожелательны к Иоганну Альбрехту?

- И чем дальше он от империи, тем благожелательнее я к нему буду!

Тем же вечером, когда император забылся беспокойным старческим сном, фон Гуттен стоял перед его двоюродным братом и наследником Фердинандом герцогом Штирии и королем Богемии. Будущий император Священной Римской Империи прибыл во дворец окруженный иезуитами и стражниками. Лицо его было мрачно, но полно решимости. Камер-юнкер склонился перед ним в самом изящном поклоне, но тот будто не заметил придворного. Впрочем, один из иезуитов сделав шаг к фон Гутенну, тихонько спросил:

- Где его преосвященство?

- Кардинал час назад покинул покои императора и удалился к себе.

- А его величество?

- Крепко спит.

- О чем они говорили?

- О всяких пустяках, святой отец.

- А именно?

- О Московии и герцоге Иоганне-Альбрехте Мекленбургском.

- Вот как? - удивился монах, - я бы не назвал это пустяками, хотя в данный момент это действительно неважно.

- Господи прости меня! - неожиданно воскликнул, молчавший до сих пор, Фердинанд, - ты же знаешь, что у меня не было иного выхода!

Иезуиты обеспокоенно обступили его и стали тихонько что-то втолковывать, стараясь при этом не повышать голоса. Наконец, он кивнул головой и сделал знак капитану стражников. Тот махнул рукой своим людям, и они двинулись вслед за показывающим им дорогу камер-юнкером. Через несколько минут послышался шум, и стражники вернулись, таща за собой извивающуюся фигуру, закутанную в покрывало. Поравнявшись с королем, они остановились на мгновение, но тот не захотел смотреть на схваченного человека. Повинуясь команде иезуита, они потащили его на улицу и запихнули в карету. Кучер щелкнул кнутом и лошади, цокая копытами по булыжникам мостовой, потащили возок сопровождаемый отрядом черных рейтар. Придворные и слуги, если и заметили происходящее, старались вести себя ниже травы и тише воды и ни во что не вмешивались. Фердинанд, убедившись, что все прошло гладко, отправился в часовню и, преклонив колени перед распятием, стал горячо молиться, прося господа простить ему это прегрешение против своего царственного кузена и верховной власти. Сопровождающие его иезуиты старались не мешать ему и держались в стороне. Наконец, почувствовав, что молитва укрепила его силы, король встал.

- О чем, вы молились? - неожиданно спросил его дребезжащим голосом непонятно откуда взявшийся император.

Фердинанд вздрогнул всем телом и со страхом воззрился на кузена. Седобородый старик в одной рубашке и туфлях на босу ногу стоял как живой укор его действиям.

- Что привело вас сюда? - продолжал вопрошать император своего наследника и тот не мог найти слов, чтобы ему ответить.

- Вашему величеству, вероятно, холодно, - кинулся к Матвею пришедший следом за ним фон Гуттен и накинул на плечи императора его любимую шубу из присланных из Москвы соболей.

Пока камер-юнкер укутывал своего господина, король Богемии пришел в себя и, прочистив горло, начал говорить:

- Дорогой брат, боюсь, что у меня для вас дурные известия! Ваше милосердие к еретикам привело к самым печальным последствиям, какие только можно себе вообразить.

- О чем вы?

- В Праге восстание!

- Ужасные новости, - вздохнул император, - нужно немедленно известить кардинала Клезеля.

- Да ваш Мельхиор Клезель и есть главный зачинщик этого бунта! - громыхнул Фердинанд, - во всяком случае, все это произошло не без его попустительства.

- Нужно немедля известить кардинала, - невозмутимо продолжал Матвей, привыкший, что его канцлера и директора тайного совета постоянно упрекают во всех мыслимых грехах.

- Простите, дорогой брат, - тяжело вздохнул король, - но я решил с корнем вырвать эту заразу австрийского дома.

- О чем вы?

- Увы, я был вынужден отдать приказ об аресте Клезеля и сейчас его везут в крепость!

- Что вы сказали?

- Затем, - невозмутимо продолжал Фердинанд, - его отдадут под суд и если наши подозрения подтвердятся...

- Вы приказали арестовать моего канцлера без моего ведома! - почти взвизгнул Матвей.

- У меня не было иного выхода!

- Как вы посмели?

- Это печальная необходимость, дорогой брат...

Но придавленный полученным известием Матвей, казалось, не слышит ничьих слов, лицо императора побледнело, дыхание стало прерывистым, и скоро он бессильно опустился на заботливо подставленное камер-юнкером кресло.