Гарольд Дойч - Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944

Дополнительное свидетельство по этому поводу представлено Кордтом, по словам которого в середине октября 1939 года Эцдорф сообщил своим друзьям в МИДе, что Гальдер приказал создать небольшую группу из работников штаба для детальной разработки военных аспектов переворота. Как отмечает Кордт, решение Гальдера было вызвано настойчивыми обращениями Эцдорфа, подчеркивавшего необходимость разработки подробного плана переворота, вплоть до составления текстов соответствующих приказов и воззваний.

Гроскурт и его маленькая группа из участников Сопротивления, особенно Шрейдер и Фидлер, сразу же с головой ушли в работу; с огромной энергией и самоотверженностью они буквально вгрызались в любые, в том числе и самые специфические детали, необходимые для успешного осуществления задуманного. Сам Гроскурт обсуждал со своими друзьями на Тирпиц–Уфер детали плана проникновения в рейхсканцелярию. Секретарь Гроскурта вспоминает, что ей приходилось печатать списки лиц, подлежащих аресту берлинской полицией, руководитель которой граф Гелльдорф был на стороне оппозиции; а также о том, что Гроскурт диктовал ей тексты воззваний к армии и войсковых приказов.

Смущает, правда, то, что практически нет никаких упоминаний о координации разрабатываемых в Цоссене планов с оппозиционным центром в абвере, в котором как раньше, так и в то время разрабатывались аналогичные планы. За несколько недель до Мюнхена Остер сделал анализ основных проблем, связанных с переворотом, и предложил ряд мер, которые следовало в этой связи предпринять. Эта работа известна в истории деятельности оппозиции как план Остера. Гальдер, как видно из приглашения, выписанного им Остеру, посетить ОКХ 4 ноября 1939 года, знал об этом документе; также трудно себе представить, чтобы Гроскурт о нем не знал и тщательно его не изучил. Вероятнее всего, Гальдер, нервы которого были истрепаны окончательно, просто хотел держать всю работу под своим контролем и не приглашать еще дополнительно «целый экспедиционный корпус с Тирпиц–Уфер». Следует отметить, что представитель абвера в ОКХ работал очень активно и настойчиво, и поэтому навряд ли можно высказывать претензии к Гальдеру, что он не стал приглашать еще кого–то из военной разведки (Гроскурта ему и так было «более чем достаточно»). Исходя из того, что нам известно на сегодняшний день, можно утверждать, что планы, разрабатываемые в Цоссене, были очень схожи с теми, которые как до этого, так и в те же самые дни готовились на Тирпиц–Уфер. При этом группа Остера тщательно изучала прежде подготовленные ими планы, внося в них соответствующие коррективы в связи с меняющейся обстановкой, но при этом стараясь не потерять ничего важного из того, что было сделано раньше. Поэтому вполне естественным выглядит предположение, что Гроскурт, поскольку время поджимало и обстановка могла измениться непредсказуемым образом, просто использовал в своей работе уже сделанные в абвере наработки.

Не вызывает сомнений, что оперативная оппозиционная группа в абвере, день и ночь с надеждой ожидавшая сигнала к выступлению от ОКХ, также много внимания уделяла собственным разработкам технической стороны захвата власти. Никто из них не разделял наивного оптимизма Герделера, что тщательная подготовка переворота является излишней. По мнению Герделера, достаточно было вызвать революционную ситуацию, чтобы в результате «вспыхнуло пламя», которое поглотит режим Гитлера.

Можно с большой долей вероятности утверждать, что в течение этих недель план Остера был рассмотрен вновь; с него явно стряхнули пыль, вынув из запасников, и попытались применить к возникшей на тот момент ситуации. Сохранился лишь один экземпляр этого документа, представляющий собой написанные от руки карандашом три страницы текста. Это все что, осталось из того огромного количества документов оппозиции, которые были захвачены, а позднее уничтожены нацистами.

Также следует иметь в виду, что практически все участники Сопротивления, соприкасавшиеся с этим документом, были уничтожены в 1944—1945 годах. Более повезло тем сотрудникам СД, которым пришлось в рамках выполнения своих служебных обязанностей тщательно и скрупулезно изучать попавшие к ним в руки документы подобного рода, чтобы затем использовать этот материал в качестве доказательной базы при ведении следствия и в ходе допросов. Свою работу они выполняли в последние месяцы войны и хорошо помнили все детали, что и продемонстрировали, когда находились под следствием несколько лет спустя после окончания войны. Их показания в целом соответствовали действительности, за исключением того, что они делали слишком большой акцент на ту роль, которую играл в заговоре Донаньи, чтобы оправдать вынесенный ему обвинительный приговор; у них не было заинтересованности ввести следствие в заблуждение, и они старались как можно более полно изложить все то, что им удалось почерпнуть как из захваченных документов оппозиции, так и в ходе допросов ее участников [119].