Эдвард Кризи - Великие сражения Античного мира

Должно быть, в своих мыслях молодой вождь, имя которого впоследствии было обессмерчено этим гордым прозвищем, часто вспоминал судьбы многих других великих людей, потерпевших крушение в попытке совершить то, что собирался сделать он, – преградить путь победным колесницам римских триумфаторов. Мог ли он надеяться победить тех, кто нанес поражение Ганнибалу и Митридату? А какой была судьба Вириата? (Год рождения неизвестен – убит в 139 г. до н. э. Лузитанский пастух в 150 г. до н. э., возглавивший начавшееся в 154 г. до н. э. восстание лузитан на территории совр. Португалии. Не сумев победить Вириата в войне, римляне подкупили его приближенных, которые ночью закололи Вириата в его палатке. – Ред. ) И разве не красноречивым был пример безлюдной и разоренной, а когда-то цветущей Нуманции? Было много и других примеров из более близких времен и стран. Галлы восемь лет вели безнадежную войну против Цезаря. Храбрый Верцингеториг, в последний год войны поднявший на восстание против Рима всех соотечественников, отбросивший римскую армию и поставивший самого Цезаря в трудное положение в ходе осады римлянами Алезии, в конце концов тоже проиграл и оказался в толпе пленников, следовавших за колесницей Цезаря в его триумфальном вхождении в Рим, а затем был хладнокровно умерщвлен в римской тюрьме.

Было правдой, что Рим перестал быть великой военной республикой, в течение веков потрясавшей основы царств. Система правления изменилась. После столетия революций и гражданских войн он стал оплотом деспотизма одного монарха. Но дисциплина его войск еще не была поколеблена, воинственный дух граждан не был сломлен. Первые годы империи были ознаменованы величайшими походами и дали ничуть не меньший рост территории страны, чем при республике. Было бы величайшим заблуждением, вероятно внушаемым римскими властями, считать, что при Августе внешняя политика этой страны стала миролюбивой. Но сам он, до тех пор пока Арминию не удалось разгромить три римских легиона, придерживался совсем другого политического курса. Кроме войн в Испании, полководцам Августа в результате серии агрессивных войн удалось расширить границы империи от Альп до Дуная. Владениями Рима стали территории современной Австрии (южнее Дуная), восточной части Швейцарии, Нижнего Вюртемберга, Баварии, Вальтеллины и Тироля. Продолжая осуществлять агрессию против Германии с юга, имперские легионы еще более активно наступали с запада. Продвигаясь из Галлии, они построили ряд крепостей по обоим берегам Рейна и после серии победоносных походов водрузили римских орлов на Эльбе. Теперь и эту реку можно было упоминать наряду с Нилом, Рейном, Роной, Дунаем, Тахо и многими другими, служившими подтверждением мощи державы, основанной на берегах Тибра. Римские эскадры выходили из портов Галлии, совершали плавания к устьям германских рек и вдоль их берегов, взаимодействуя с сухопутными армиями. Римский флот, казалось, еще более решительно, чем римские легионы, демонстрировал подавляющее превосходство империи над дикими германскими племенами. На всей завоеванной территории римляне с обычным для них военным мастерством устанавливали свои укрепленные пункты, а мощная армия находилась в постоянной готовности немедленно отправиться в любой район, где создавалась угроза восстания населения покоренных областей.

Но какими бы непобедимыми и прекрасно организованными ни казались средства укрепления мощи державы на ее границах и окраинах, ее ядро уже начинало демонстрировать свою слабость. В ряде бесконечных войн против своих соседей и, что еще более важно, в непрекращающихся опустошительных внутренних распрях свободный средний класс Италии практически полностью исчез. Представители олигархии были озабочены лишь защитой собственных интересов. А снизу происходило постоянное брожение обедневшего и продолжающего нищать народа. Рабы, авантюристы из всех завоеванных стран, толпы выходцев из Африки, с Сицилии и Сардинии, из Передней Азии, Иллирии и т. д. составляли все большую часть населения Италии. Во всех слоях населения царили разврат и падение нравов. Народ, уставший от революций и гражданских войн, лишенный самоуправления, оказался под абсолютной властью Августа. Сенат изощрялся в лести и низкопоклонстве. Дарования гениев и достижения искусства служили созданию подобострастных панегириков императору и его приближенным. С каким же горьким негодованием должен был наблюдать все это германский вождь. Он сравнивал это с грубой прямотой собственных соотечественников, их храбростью, умением держать слово, независимостью, приверженностью собственным святыням, презрением к подлости и грязи. Кроме того, он, наверное, думал и о свойственной германцам добродетельности в семье, целомудрии девушек и верности женщин (при их отсутствии нарушительниц по старому германскому обычаю сжигали или топили в болоте. – Ред. ), умении отвечать на добро самой горячей привязанностью. Его душа должна была гореть при одной мысли о том, что такой народ должен был попасть под власть распутных итальянцев. (Несмотря на принятые законы, укрепляющие семью и нравы (всем римским гражданам предписывалось вступать в брак; лица, имеющие трех и более детей, получали привилегии и государственные пособия; отцу давалось право убить на месте пойманных на блуде дочь и ее любовника; муж, которому наставили рога, был обязан подать в суд на неверную жену и ее «друга», и те высылались на пустынные острова Средиземного моря и т. д.), подавить распутство Августу не удавалось – его дочь и младшая внучка были осуждены и изгнаны из Италии за вопиющий разврат. – Ред. )