Эдвард Кризи: Великие битвы XI–XIX веков: от Гастингса до Ватерлоо

Важнейшей отличительной чертой нашего столетия является то, что в цивилизованных странах любые проявления насилия, в особенности войны, все чаще начинают восприниматься с осуждением. Мировое сообщество, конечно, не намерено и вряд ли будет когда-либо готово включить в свои ряды государственных деятелей всех стран. Но даже те, кто порой призывает к войне как средству разрешения неизбежных международных противоречий, сходятся во мнении, что вооруженный конфликт является вынужденной мерой, к которой прибегают после того, как безуспешно были испробованы мирные средства. В этом случае государство точно так же оправдывает закон о самообороне, как и индивидуума, которому грозит неотвратимая серьезная опасность. Что касается писателей, то вряд ли в наши дни они избрали темой своих произведений сражения только из любви к битвам или потому, что бесчисленное множество солдат в них участвовало, а многие сотни тысяч людей были заколоты, зарублены, застрелены или приняли иную смерть. Нет, для писателя это было бы свидетельством слабоумия или порочности. Тем не менее нельзя отрицать, что эти сцены кровавых побоищ вызывают жадный, пусть и опасливый интерес. В проявлении храбрости, вне всякого сомнения, присутствует подлинное величие, а приверженность законам чести позволяет бойцам противостоять страданиям и разрушениям. Нигде мощь человеческого интеллекта не проявляется так ярко, как на месте командира, силой своей воли осуществляющего планирование, построение и управление огромными массами участников вооруженного столкновения. Сохраняя хладнокровие и демонстрируя чудеса храбрости, подвергая себя постоянному риску, он заботится обо всем и отвечает за все. У него всегда есть наготове свежие резервы и новые решения в быстро меняющихся ситуациях массовых побоищ. И такие качества, какими бы непостижимыми они ни казались, всегда можно обнаружить как среди низших слоев общества, так и среди аристократии. Так, Катилина был таким же храбрым воином, как и Леонид, но гораздо более грамотным военачальником. Альба на поле боя превосходил герцога Оранского, а Суворов как полководец был выше Костюшко. Здесь можно вспомнить выразительные строки Байрона:

Есть такие сражения, которые привлекают наше внимание независимо от моральной оценки, которую мы могли бы дать их участникам. Они всегда будут значимыми с точки зрения того практического влияния, которое их исход оказал на общественные и политические условия современности. Они неизменно вызывают у нас острый интерес, во-первых, потому, что мы пытаемся исследовать причинно-следственную связь этих событий, и, во-вторых, потому, что они помогают нам понять, кто мы такие, и дают почву для размышлений о том, что было бы при ином результате.

Однако мы не должны стремиться считать мерилом мудрости исключительно результат. Мы должны применять более справедливые стандарты, исходя из конкретных обстоятельств и возможностей, стоявших перед политическим деятелем или полководцем во времена, когда он обдумывал план действий. Правильнее оценивать его не с точки зрения удачливости, а с точки зрения всех обстоятельств, которые выражаются греческим словом Προαιρεπs, не имеющим эквивалента в нашем языке.

Автор надеется, что после того, как будет описано каждое из сражений, станет понятно, почему он решил остановиться именно на них. Однако прежде он хотел бы сделать несколько замечаний по поводу некоторых других битв, которые сначала показались ему столь же значительными и важными для истории, но которые он после предварительного анализа решил не включать в эту книгу.

Вряд ли стоит напоминать читателю, что число убитых и раненных в битве не является основным критерием для определения ее исторического значения. Скажем, в боях за осадные сооружения англичан, выигранных воинами Жанны д’Арк, в результате которых эти сооружения (т. н. бульвары и бастилии) были захвачены и была снята осада с Орлеана, пали всего несколько сотен воинов. В то же время, по многочисленным свидетельствам восточных историков, в любом из непрекращающихся конфликтов между азиатскими правителями потери были настолько гигантскими, что, руководствуясь этими критериями, войны на Востоке смело можно было бы отнести к событиям планетарного масштаба.