Эдвард Кризи - Великие битвы XI–XIX веков - от Гастингса до Ватерлоо

То, чего России удалось добиться с тех времен, мы знаем и воспринимаем с особой остротой. И некоторые мудрейшие и лучшие умы нашего времени и нашего народа, из тех, что с глубокой озабоченностью следят за ходом развития человечества, считают, что славянский элемент населения Европы еще только находится на пути к своему полному могуществу. По их мнению, в то время как другие группы народов (в том числе и наша, германская) уже успели растратить запасы своей созидательной энергии и достигли пика своих достижений, славянам еще только предстоит пройти этот путь. И последней страницей истории человечества станет возвышение именно славянских народов. [37]

Не следует, однако, полагать, что первый триумф России над Швецией знаменует собой торжество славянской расы над германской. Одинаково неправильно было бы как рассматривать это событие с точки зрения этнологического педантизма, так и относить его к простым историческим курьезам. То, что Россия представляет собой славянскую империю, является непреложным фактом современности. В то же время половина населения Австрийской империи также является славянским. И европейское население большей части Османской (Турецкой) империи принадлежит к славянам. Силезия, Позен (Познань. – Ред. ) и другие провинции Пруссии тоже населены в основном славянами. И в последнее время во всех этих странах звучат активные призывы объединить всех славян в одну великую империю. И оттого, что мы не приемлем эту мысль, у нее не становится меньше сторонников. В свою очередь, Россия, как главный представитель славянства, хорошо знает, как использовать эти настроения. [38]

Является достоверным фактом, что своему названию Россия обязана шайке шведских захватчиков, завоевавших ее тысячу лет назад. Вскоре они растворились в славянском (гораздо более культурном. – Ред. ) населении, и на много столетий все признаки пребывания шведов в России были потеряны. Это продолжалось много веков, вплоть до вторжения Карла XII. Россия много лет была жертвой татарского порабощения, некоторое время ее держали в подчинении поляки (имеется в виду Смутное время – правление польского ставленника Лжедмитрия I (1605—1606), польская интервенция (1609—1618), в ходе которой в 1610—1612 гг. поляки захватывали Москву, пока не были выбиты оттуда 2-м ополчением Минина и Пожарского. – Ред. ). Если исключить из летописи страны походы ранних русских князей на Византию и период царствования Ивана IV Васильевича, то вся ее история до времен Петра Великого представляет собой долгие годы страданий и упадка (надо лучше изучать русскую историю. – Ред. ).

Но какие бы раны ни нанесли этой стране шведы, татары или поляки в период ее слабости, за сто пятьдесят лет своего могущества она сумела рассчитаться за них в десятикратном размере. Ее стремительное превращение в начале этих лет из жертвы любого агрессора в потенциального завоевателя любого народа, с которым она вступает в контакт, в угнетателя из угнетенного практически не имеет аналогов в истории народов. И все это было сделано руками одного правителя. Он сам, будучи недостаточно образованным, развивал среди миллионов варваров науку и литературу, дал им флот, армию, научил торговле и искусствам. Под Полтавой он заставил их встать лицом к лицу и победить непобедимых прежде шведов (и до Полтавы русские били шведов много раз. – Ред. ). Он привил русским ту храбрость и упорство, чувство беспрекословного подчинения, что сейчас считаются неотъемлемыми чертами русского солдата (это черты национального характера. Петр I их просто умело использовал. – Ред. ).

Русский царь своими свершениями очень напоминает Филиппа II Македонского. Но их отличает то, что в молодости Филипп получил в Южной Греции блестящее гражданское и военное образование; он учился у лучших философов и полководцев своего времени (будучи заложником в Фивах. – Ред. ). Петр вырос в обстановке грубого невежества. Повзрослев, он попытался покончить с ним, отказавшись от всех соблазнов царившей при его дворе обстановки лени и похоти (здесь вся суть западноевропейского понимания России и русских. – Ред. ). Он стремился учиться за границей. В Голландии и Англии он, скрывая свое имя, поработал на верфях и др., с тем чтобы, вернувшись, научить своих подданных строить корабли, налаживать торговлю и развивать культуру. Здесь его свершения видятся нам еще более героическими, чем деяния Филиппа II Македонского. Филиппу II удалось сделать Македонию империей. Он сумел поднять народ, который презирали более цивилизованные южные соседи, и заставить их внушать страх этим соседям. Вместо ополчения он создал храбрую, дисциплинированную армию. Он построил флот, постоянно создавал и усовершенствовал порты и склады. Филипп II, невзирая ни на какие преграды, упорно шел к поставленной цели. Он был лично храбрым человеком. Он был привержен грубым увеселениям и забавам. Во всем этом его напоминает основатель Российской империи. Правда, чтобы быть до конца справедливым, следует отметить, что Филипп II не был подвержен приступам той дикой жестокости, которая так портила характер русского царя.