Фредерик Коплстон - История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том I

Таким образом, нет смысла отрицать, что греческая философия была создана народом, чья цивилизация уходит корнями в доисторическое прошлое, и то, что мы называем ранней греческой философией, было «ранним» лишь по отношению к последующей философии и расцвету греческой мысли и культуры в материковой части Греции. По отношению же к предыдущим эпохам ее можно рассматривать скорее как детище зрелой цивилизации, знаменующее собой угасание ионийского величия, с одной стороны, а с другой – возвещающее наступление периода блестящей эллинской, и в особенности афинской, культуры.

Мы назвали раннюю греческую философию уникальным достижением ионийской цивилизации, однако следует помнить, что Иония представляет собой место встречи Запада и Востока. Отсюда вопрос: не возникла ли греческая философия под влиянием Востока, иными словами, не была ли она заимствована у Вавилона и Египта? Такая точка зрения бытует, но от нее придется отказаться. Греческие писатели и философы никогда не упоминали в своих произведениях о вавилонской или египетской философии, даже Геродот, которому была так дорога идея о египетских корнях греческой цивилизации и религии. Теория восточного происхождения греческой цивилизации была создана александрийскими писателями и впоследствии была подхвачена христианскими апологетами. К примеру, египтяне эллинских времен интерпретировали свои мифы в терминах греческой философии, а затем утверждали, что их мифы лежат в основе греческой философии. Но это всего лишь пример александрийских аллегорий, которые так же соответствуют истине, как и утверждения иудеев, будто Платон черпал свои идеи из Ветхого Завета. Безусловно, очень трудно объяснить, каким образом египетская философская мысль могла бы быть перенесена в Грецию (вряд ли купцы вообще способны переносить философские понятия из одной страны в другую). Как было подмечено Бернетом, бессмысленно гадать, позаимствовали ли греки философские идеи у того или иного восточного народа или нет, сначала надо установить, имел ли этот народ такие идеи вообще. А между тем нет свидетельств того, что у египтян была некая философия, которую они могли бы передать другим; и уж не может быть и речи о том, что философия пришла в Грецию из Индии и Китая.

Но тогда возникает следующий вопрос. Греческая философия тесно связана с математикой, а вполне обоснованно считается, что греки получили свою математику из Египта, а астрономию – из Вавилона. То, что греческая математика развивалась под влиянием египетской, а астрономия – под влиянием вавилонской, более чем вероятно: во–первых, греческая наука и философия начали развиваться в районе наиболее активных связей с Востоком. Но это совсем иное, чем утверждать, что греческая научная математика пришла из Египта, а их астрономия – из Вавилона. Не вдаваясь в подробности, скажем только, что вся египетская математика представляла собой набор простых эмпирических, доступных всем методов, дававших быстрый практический результат. Так, египетская геометрия в основном состояла из практических методов разметки полей, которую после разливов Нила приходилось каждый раз делать заново. Египтяне не создали научной геометрии, ее создали в Греции. Аналогичным образом вавилонская астрономия служила нуждам прорицателей, это была не научная астрономия, как у греков, а астрология. Таким образом, даже если мы предположим, что практическая математика египтян и астрономические наблюдения вавилонских астрологов оказали влияние на греков и обеспечили их исходным материалом, все равно достижения греков от этого ничуть не уменьшатся. Наука и мышление, в отличие от простых практических расчетов и астрологических построений Египта и Вавилона, суть продукты исключительно греческого гения.

Таким образом, греки явились первыми мыслителями и учеными Европы, и в этом смысле им нет равных 1. Они были первыми, кто взялся приобретать знания ради них самих, они использовали знание в научном, свободном от предубеждений духе. Более того, в соответствии с характером греческой религии они были свободны от влияния жрецов, которые, как особый класс, имели свои собственные традиции и эзотерические доктрины, за которые они держались и в которые посвящались лишь избранные. Влияние жрецов могло бы сильно помешать развитию свободной науки. Гегель в своей «Истории философии» довольно резко отвергает факт существования индийской философии на том основании, что она идентична индийской религии. Допуская наличие в ней отдельных философских образов, он считает, что они не приняли форму философской мысли, ибо излагались в поэтической и символической форме и, как и религия, ставили перед собой практическую задачу – освободить человека от иллюзий и страданий земной жизни, а не приобретение знаний ради знаний. Не связывая себя согласием с гегелевской точкой зрения на индийскую философию (которая после Гегеля получила еще более четкое оформление в западном мире в ее чисто философских аспектах), согласимся с ним, что греческая философия как форма мышления с самого начала развивалась как свободная наука. Для некоторых она, возможно, заменяла религию, показывая, во что надо верить и как себя вести, однако это было скорее следствием того, что греческая религия не давала адекватного объяснения мира, а не присутствием в греческой философии мифологического или мистического элементов. Разумеется, это не умаляет значения и роли мифа в греческой мысли и не отрицает того, что эта философия имела тенденцию время от времени вторгаться в религиозные вопросы, как это наблюдалось, например, у Плотина. Как утверждал профессор Вернер Джегер, «в ранних космологиях греческих физиков мистические и рациональные элементы тесно переплетены и образуют нерасторжимое единство».