Наталья Лебина - Повседневная жизнь советского города - Нормы и аномалии. 1920–1930 годы.

В Питере постояльцы начали покидать Дома и Отели Совета лишь в конце 1922 — начале 1923 г. К этому времени проживание в индивидуальной квартире становилось признаком принадлежности или к партийно-советской верхушке, или к представителям новой нэпманской буржуазии. Дома-коммуны не превратились в норму повседневной жизни горожан. Идея коллективизации домашнего хозяйства была на время забыта. Она оказалось ненужной номенклатуре, уже вполне справившейся с военно-коммунистическими трудностями быта, и не совсем созвучной НЭПу со свойственными ему плюрализмом и идеей самообеспечения.

Какое-то время пытался внедрять русские фаланстеры в молодежный быт комсомол. В октябре 1920 г. III съезд РКСМ предложил «…в целях рационального улучшения положения подростков-одиночек и вообще рабочей молодежи в жилищном отношении» провести «государственное декретирование домов-коммун рабочей молодежи» [344] Товарищ комсомол. Т. 1. М., 1969. С. 34. . В августе вопрос об организации домов-коммун для рабочей молодежи рассматривался Центральной комиссией по улучшению быта рабочих и был решен положительно. А немного позже, в сентябре 1921 г., IV съезд РКСМ счел необходимым отметить в программе, что дома-коммуны способствуют социалистическому воспитанию рабочей молодежи, так как освобождают ее «…из-под разлагающего влияния улицы, мелкобуржуазных настроений семьи, тяжелых материальных условий… домашнего существования» [345] Там же. С. 63. .

Первые молодежные коммуны стали появляться в центральном промышленном районе России. В Москве, например, уже в 1923 г. в них проживало более 40 % молодых рабочих. Но не стоит думать, что для коммунаров строились специальные дома. Они существовали лишь в проектах и мечтах. В реальных же коммунах быт обустраивался весьма аскетичным образом. В большинстве случаев молодые люди организовывали общее жилье в старых фабричных казармах, объединяясь вместе для преодоления материальных трудностей. Именно так поступили в 1923 г. десять девушек текстильщиц из Иваново-Вознесенска. Они образовали в одной из комнат фабричного барака коммуну «Ленинский закал». Посуды у коммунарок практически не было: ели из общей миски. Одежду обобществили — одни туфли носили по очереди. Коммунистическим в этом нищенском существовании был лишь портрет Троцкого — поборника борьбы за новый быт.

В небольшие коммуны по собственной инициативе объединялись студенты и рабфаковцы, вынужденные жить в общежитиях при высших учебных заведениях. Надо сказать, что первые студенческие общежития появились в начале 90-х гг. XIX в. Но это могли позволить себе только престижные вузы типа Политехнического и Путейского институтов. Общежитие последнего размещалось на Забалканском (ныне Московском) проспекте в двухфлигельном здании. В подвале размещалась система парового отопления и водоснабжения, жилища для служащих. В первом этаже вестибюль, общая столовая, комната для гостей. Во втором — квартиры начальства, в третьем — 47 комнат, рассчитанных на 1 чел. Площадь комнаты достигала 3,5 кв. сажени. Меблировку составляли письменный стол, кровать, три стула, шкаф, умывальник, вешалка.

Ничего подобного в общежитиях 20-х гг. XX в. не наблюдалось. Весьма живописно выглядела знаменитая Мытня — в советское время прибежище несколько поколений студентов-гуманитариев Университета. Бывшая рабфаковка А. И. Ростикова, приехавшая в Петроград в 1921 г., вспоминала: «После недолгих хлопот я получила место в Мытнинском общежитии. В «Мытне» меня поместили в просторную комнату на четвертом этаже, где стояли четыре кровати, два стула, две табуретки, а в центре — печурка-времянка кирпичной кладки». Мало чем изменилась обстановка в общежитии и в 1923 г.: «После трудного утомительного дня я, — вспоминала еще одна рабфаковка, — попала в нежилую комнату «Мытни» и в первую свою ночь в этой комнате крепко спала, укрытая с головой одеялом. Проснувшись, я увидела на одеяле несколько здоровенных крыс» [346] На штурм науки. Л., 1971. С. 197, 245 .

Таким же неблагоустроенным было, судя по воспоминаниям писательницы В. К Кетлинской, и общежитие Внешкольного института. Оно располагалось в 20-х гг. в мансардных помещениях одного из домов на Литейном проспекте. «Наша комната, — писала В. К Кетлинская, — выходила единственным низким окошком на крышу дворового флигеля. Потолок был у нас скошен, в дымоход выведена труба от железной печки буржуйки, которой и отапливалась комната… Раз в неделю устраивали «баню»: нагревали в кухне воду и затем у себя в комнате над тазом мылись с ног до головы…» [347] Новый мир. 1975. N 11. С. 25. . Понятно, что оказавшиеся в таких бытовых условиях люди старались совместными усилиями как-то облегчить себе трудности быта.