Андрей Аникин - Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса

В 1873 г. Маркс написал послесловие ко второму изданию «Капитала» (первого тома), в котором дал краткий очерк развития буржуазной политической экономии в XIX столетии. Отметив достижения классической школы в начале века и бурные дискуссии 20-х годов, он говорил далее: «В 1830 году наступил кризис, которым все было решено одним разом.

Буржуазия во Франции и в Англии завоевала политическую власть. Начиная с этого момента классовая борьба, практическая и теоретическая, принимает все более ярко выраженные и угрожающие формы. Вместе с тем пробил смертный час для научной буржуазной политической экономии. Отныне дело шло уже не о том, правильна или неправильна та или другая теорема, а о том, полезна она для капитала или вредна, удобна или неудобна, согласуется с полицейскими соображениями или нет. Бескорыстное исследование уступает место сражениям наемных писак, беспристрастные научные изыскания заменяются предвзятой, угодливой апологетикой». [169] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, стр. 17.

Это более всего касается школы Сэя — Бастиа. Маркс пишет далее, что после 1848 г. вульгарная экономия претерпела новые изменения, в результате которых «благоразумные практики, люди наживы, сплотились вокруг знамени Бастиа, самого пошлого, а потому и самого удачливого представителя вульгарно-экономической апологетики». [170] Там же, стр. 18.

Школа Сэя, увлеченная служением буржуазной практике, фактически ничего не сделала для развития экономической теории. На это указывают не только марксисты, но и наиболее серьезные буржуазные историки экономической мысли. Центром школы почти до конца столетия была кафедра политической экономии в Коллеж де Франс, которую в последние годы своей жизни занимал Сэй. Одним из его преемников был сравнительно крупный экономист Мишель Шевалье, который, наряду с Бастиа, сильнее всех представлял фритредерское направление в школе и был практическим деятелем в сфере экономической политики. Члены школы выпускали книги по политической экономии, вдохновленные Сэем и написанные в его манере. В свое время они пользовались популярностью, но в науке не оставили почти никакого следа.

К школе можно причислить также Жерома Адольфа Бланки, который был родным братом революционера, утопического коммуниста Луи Огюста Бланки. Бланки-экономист был, напротив, самым респектабельным буржуазным профессором. Он известен в основном своей «Историей политической экономии в Европе» (1839 г.), одним из первых капитальных курсов истории экономической мысли, который долгое время считался своего рода образцом и был переведен на многие языки, включая русский.

Следует упомянуть Шарля Дюнуайе, еще одного горячего «оптимиста», поборника «экономической свободы», защитника существующей капиталистической системы против любой критики. С помощью Дюнуайе удобно проиллюстрировать изложенное выше различие между нормативным и позитивным подходом в политической экономии. Свято веривший во внутренние силы капитализма и отрицавший государственное вмешательство в экономику, он был сторонником позитивного подхода. Взгляды по этому вопросу выражены им в следующей афористической форме: «Я ничего не предписываю: я ничего не предлагаю; я излагаю».

Школа Сэя и ее взгляды сложились в 30—40-х годах в ожесточенной борьбе с социалистическими идеями, которые получили широкое распространение во Франции. Это во многом определяло черты школы. Бастиа, в частности, вел ожесточенную полемику с Прудоном. Далее мы ознакомимся с экономической частью учения великих социалистов-утопистов Сен-Симона и Фурье, ученики и последователи которых были главными идейными противниками школы Сэя.

Многие экономические явления и процессы носят по самой своей природе количественный характер. Между экономическими величинами обычно существуют количественные связи: если изменяется одна из них, то по какому-то закону изменяется другая или другие, связанные с первой. Скажем, если повышается цена на данный товар, то, вернее всего, снизится в какой-то мере спрос на него. Характер этой зависимости, вероятно, можно передать какой-то функцией. Приблизительно такие соображения заставили некоторых мыслящих людей уже в XVIII в. задуматься над вопросом, не следует ли применить математику для изучения экономических явлений. И такие попытки делались. В дальнейшем развитие теоретической экономии вплотную подвело к математической формализации некоторых коренных проблем этой науки.