Генрих Жомини: Стратегия и тактика в военном искусстве

Дипломатия, если она имеет почти решающее значение в дальних экспедициях, не бесполезна и во вторжениях в соседние государства, поскольку тут враждебная интервенция может стать тормозом для самых блестящих успехов. Вторжения Наполеона в Австрию в 1805 и 1809 годах могли бы завершиться иначе, если бы вмешалась Пруссия. Вторжение французов на север Германии в 1807 году было, так сказать, допущено Австрией. Вторжение в Румелию в 1829 году (русских войск. – Ред.) могло закончиться катастрофой (для Османской империи. – Ред.), если бы мудрыми политическими решениями путем переговоров не была исключена всякая возможность интервенции.

Несмотря на то что войны за убеждения, национальные войны и гражданские войны иногда смешивают, они в достаточной мере отличаются друг от друга, для того чтобы сказать о них отдельно.

Войны за убеждения могут быть как внутренними, так и зарубежными, и, наконец (что, однако, бывает редко), они могут быть зарубежными или внешними, не являясь внутренними или гражданскими.

Войны за убеждения между двумя государствами также принадлежат к категории войн вмешательства, потому что они возникают либо из доктрин, которые одна сторона желает распространить среди своих соседей, либо из догм, которые она желает развеять, в обоих случаях ведя к интервенции. Хотя они и берут начало из религиозных или политических догм, эти войны наиболее страшные, потому что, подобно национальным войнам, они привлекают наихудшие страсти и становятся карательными, жестокими и ужасными.

Войны ислама, Крестовые походы, Тридцатилетняя война, войны Католической лиги (во Франции с 1576 г.) по характеру почти не отличаются друг от друга. Часто религия является поводом для того, чтобы обрести политическую власть, а война поистине не одна из догм. Преемники пророка Мухаммеда больше заботились о расширении своей империи (халифата), чем о проповеди Корана, и Филипп II, фанатик католицизма, недостаточно поддержал Католическую лигу во Франции с целью усиления римско-католической церкви. Мы согласны с М. Ансело, что Людовик IX, отправившись в Крестовый поход в Египет, думал больше о торговле с Индией, чем об обретении Гроба Господня.

Догма иногда не единственный повод, но мощный союзник, потому что она возбуждает рвение людей, а также создает организацию. Например, шведы в Тридцатилетней войне в Германии и Филипп II Испанский во Франции имели внутри этих стран союзников более могущественных, чем их армии. Однако может случиться, как с Крестовыми походами и войнами ислама, что догма, ради которой ведется война, вместо друзей находит лишь злейших врагов в захваченной стране, и тогда борьба становится ужасной.

Шансы на поддержку и сопротивление в войнах за политические убеждения примерно равны. Можно вспомнить, как в 1792 году объединения фанатиков считали возможным распространять в Европе знаменитую декларацию о правах человека и как правительства, естественно, были встревожены и схватились за оружие, вероятно с намерением лишь загнать эту «вулканическую лаву» назад в кратер и там погасить ее. Средства не были удачными, потому что война и агрессия – неадекватные меры для сдерживания зла, которое целиком лежит в сфере человеческих страстей, доведенных до состояния временного, менее продолжительного, но более яростного пароксизма. Время – действенное лекарство для всех дурных страстей и для всех анархических доктрин. Цивилизованная нация может вынести бремя раскольничества и необузданности толпы, если все это длится короткий период времени; эти бури скоро проходят, и благоразумие возобладает. Попытка сдержать такую толпу иностранной силой – то же самое, что и попытка сдержать взрыв мины, когда порох уже воспламенен: гораздо лучше подождать взрыва, а потом уже заполнить воронку, чем пытаться предотвратить его и при этом погибнуть.

После основательного изучения революции, я убежден в том, что если бы жирондистам и Национальному собранию во Франции не угрожали иностранные вооруженные силы, они бы никогда не осмелились коснуться своими нечестивыми руками жалкой, но священной головы Людовика XVI (казненного 21 января 1793 года). Жирондисты никогда не были бы разбиты Монтаном, если бы не измена Дюмурье (Дюмурье Франсуа (1739–1823), в июне – августе 1792 г. военный министр, командующий французской армией, 6 ноября 1792 г. победил при Жемапе австрийцев (имея 45–50 тысяч против 20 тысяч), в марте 1793 г. французская армия была разбита при Неервиндене, а в апреле 1793 г. Дюмурье перебежал к австрийцам. – Ред.) и угроза вторжения интервентов. И если бы им позволили вступать в столкновения и раздоры друг с другом сколько душе угодно, не исключено, что вместо допущения ужасного Конвента Национальное собрание медленно вернулось бы к восстановлению хороших, умеренных, монархических доктрин в соответствии с необходимостью и бессмертными традициями Франции.