Генрих Жомини - Стратегия и тактика в военном искусстве

Причина этого альтернативного приказа была очевидной. Если бы война началась, Регенсбург был слишком близко к австрийской границе в качестве пункта сбора, а корпуса могли, таким образом, быть брошены раздельно в гущу двухсоттысячной армии противника. Но, назначая в качестве места встречи Ульм, армия сосредоточилась бы скорее или, по крайней мере, противнику предстояло бы совершить еще пять или шесть дневных переходов, прежде чем он добрался бы до нее, что было в высшей степени важным соображением, с учетом расположения войск сторон на тот момент.

Не нужно обладать большим талантом для того, чтобы понять это. Однако военные действия начались всего через несколько дней после прибытия Бертье в Мюнхен, этот веселый начальник штаба был настолько глуп, что буквально последовал полученному приказу, без понимания его явной направленности. Бертье не только хотел, чтобы армия собралась в Регенсбурге, но даже обязал Даву вернуться к этому городу, когда маршал проявил здравый смысл и откатился назад от Амберга (севернее Регенсбурга) в направлении Ингольштадта.

Наполеон, по счастливой случайности, был проинформирован по телеграфу (имеется в виду оптический телеграф посредством световых сигналов. – Ред.) о переправе через Инн через двадцать четыре часа после того, как она произошла. Он с быстротой молнии прибыл в Абенсберг (между Ингольштадтом и Регенсбургом), в то время как Даву был на грани окружения, а его корпус был расколот надвое и едва не рассеян массой австрийских войск (общая численность армии эрцгерцога Карла составляла 195 тысяч. – Ред.). Мы знаем, как изумительно быстро Наполеон собрал свою армию и какие победы он одержал в славные дни Абенсберга, Зиенбурга, Ландсхута, Экмюля и Регенсбурга, которые компенсировали ошибки, совершенные его начальником штаба с его жалкой логистикой (автор явно пристрастен к выдающемуся начальнику штаба Наполеона Бертье. – Ред.).

Завершим эти примеры замечанием о событиях, которые предшествовали и были одновременными с форсированием Дуная перед битвой под Ваграмом. Меры, принятые к тому, чтобы прийти к специальному пункту острова Лобау, корпуса вице-короля Италии Богарне из Венгрии, Мармона из Штирии, Бернадота из Линца, конечно, менее выдающиеся, чем известный императорский декрет из тридцати одной статьи. План Наполеона регулировал детали переправы и построения в боевой порядок войск у Грос-Энцерсдорфа, в присутствии ста сорока тысяч австрийцев с пятьюстами орудиями (на самом деле 110 тысяч и 452 орудия против 170 тысяч и 584 орудий у Наполеона. – Ред.), так, будто эта операция была военным праздником. Все французские войска были собраны на острове Лобау вечером 4 июля; три моста были сразу же переброшены через рукав Дуная в сто пятьдесят ярдов шириной, в очень темную ночь и в проливной дождь; сто пятьдесят тысяч человек (170 тысяч. – Ред.) перешли по мостам в присутствии грозного противника и выдвинулись до наступления полудня на равнину, за три мили до мостов; все это выполнялось за меньшее время, чем считалось необходимым, если бы это был простой маневр по инструкции и повторенный несколько раз. Это верно, что противник решил не оказывать серьезного противодействия переправе, но Наполеон не знал этого факта, и достоинства его диспозиций вовсе от этого не умаляются.

Однако довольно странно, что начальник штаба, хотя и сделал десять копий известного приказа, не обратил внимания на то, что по ошибке мост в центре был предназначен для Даву, который был на правом фланге, в то время как мост справа предназначался Удино, который был в центре. Каждый их этих двух корпусов переправился ночью, и, если бы не здравый смысл солдат и офицеров, результатом могла бы стать ужасная сцена неразберихи. Благодаря бездействию противника армия избежала какого-либо беспорядка, за исключением замешательства, возникшего в нескольких отрядах, следовавших за корпусом, к которому они не принадлежали. Наиболее примечательная черта всего дела обнаруживается в том факте, что после такого промаха Бертье еще и получил титул «князь Ваграмский».

Ошибка, несомненно, исходила от Наполеона, когда он диктовал свой приказ, но о чем думал начальник штаба, который сделал десять копий приказа и чьей обязанностью было контролировать боевой порядок войск?

Еще один не менее необычный пример важности хорошей логистики был дан в битве под Лейпцигом. В ходе этого сражения с узким проходом в тылу армии как у Лейпцига, так и среди низменной местности, изрезанной мелкими речками и покрытой участками леса и садами, было чрезвычайно важно иметь некоторое количество небольших мостов, чтобы подготовить берега к легкому к ним подходу и наблюдать за дорогами. Эти предосторожности не предотвратили бы потери в решающем сражении, но они спасли бы жизнь значительного числа солдат, а также орудия и повозки, которые были брошены в сумятице и из-за отсутствия дорог для отступления. Непредвиденный подрыв моста через реку Вайсе-Эльстер у Линденау был также результатом непростительной беспечности со стороны штабного корпуса, который фактически существовал только в названии, благодаря способу руководства им со стороны Бертье. Нам также следует признать, что Наполеон, который был хорошо знаком с методами логистики в наступательной кампании, в то время никогда всерьез не думал о том, какими будут надлежащие предосторожности в случае поражения. А при личном присутствии императора никому и в голову не приходило что-либо организовывать на будущее, если на то нет его указания.