Герберт Фейс - Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились

Король и правительство Бадольо оказались перед выбором между возможностью попасть в немецкий плен или очутиться во власти союзников. 1 сентября Бадольо получил согласие короля на принятие предложений, переданных Кастеллано. Вслед за этим Эйзенхауэр получил сообщение: „Ответ утвердительный“.

Но даже после этого итальянское правительство пребывало в сомнениях относительно действенности принятых мер. Ранним утром 3 сентября десантные суда союзников, покинув Сицилию, двинулись к носку „итальянского сапога“. Кастеллано сразу же получил разрешение принять „краткие“ условия перемирия. Он подписал перемирие на командном пункте в Кассабиле. Генерал Смит подписал документы от имени Эйзенхауэра, который засвидетельствовал это, вернувшись из Алжира.

Главнокомандующий в Средиземноморье полагал, что этого вполне достаточно для осуществления безотлагательных намерений. Более того, он считал, что исчерпывающий перечень условий является слишком жестким. Но, беспрекословно выполняя приказы, Эйзенхауэр приказал генералу Смиту в тот же вечер вручить Кастеллано копию „исчерпывающих“ условий с пояснительной запиской для передачи итальянскому правительству. Этот документ начинался с заявления: „Итальянские наземные, морские и воздушные силы вне зависимости от местонахождения настоящим подлежат безоговорочной капитуляции“.

В „кратких“ условиях, в отличие от „исчерпывающих“, не была обозначена сущность капитуляции. Кастеллано возражал против процедуры и сути капитуляции и выразил сомнение, что его правительство согласится на эти дополнительные условия. С целью предупредить бурную реакцию итальянцев на этот взрывоопасный документ генерал Смит передал Кастеллано пояснительную записку, адресованную Бадольо, в которой говорилось, что „дополнительные условия оказывают влияние лишь на степень сотрудничества Италии в борьбе против немцев“. Отправленное из Квебека послание Рузвельта и Черчилля подтверждало заявление о возможном пересмотре условий.

Факт подписания перемирия сохранялся в большом секрете. Появилась мысль обнародовать его непосредственно перед высадкой союзнических войск в Салерно с тем, чтобы правительство Бадольо одновременно приказало вооруженным силам и народу Италии прекратить сопротивление.

Планировалось, что воздушно-десантные войска должны в ночь на 8 сентября захватить летные поля вблизи Рима, в то же самое время, когда союзническая экспедиция ступит на побережье Салерно. Но Бадольо (через генерала Максвелла Тэйлора, тайно прибывшего в Рим, чтобы сделать необходимые приготовления) настаивал на отмене воздушно-десантной операции, поскольку это бы для всех завершилось катастрофой. В последний момент операция была отменена, и это было разумно. Итальянцы не могли, даже если бы их заставили и они понесли тяжелые потери, защищать и поддерживать воздушно-десантные войска в борьбе против умелых и хорошо оснащенных немецких дивизий, двигавшихся к Риму. Таким образом, отпадала перспектива захвата столицы с помощью одного дерзкого, молниеносного удара. Союзнические армии готовились к долгой, изнурительной борьбе за Священный город.

Бадольо действовал нерешительно. За день до того, как союзническая экспедиция стартовала в Салерно, он попытался аннулировать согласованный договор о перемирии. Он не надеялся, что высадка произойдет раньше 12 сентября, и отправил сообщение Эйзенхауэру, в котором говорилось, что „в связи с изменением ситуации, возникшей благодаря расположению немецких сил в окрестностях Рима, отпадает возможность немедленного перемирия, которое может спровоцировать оккупацию столицы и захват правительства немцами“. Как стало известно, военные и гражданские члены правительства Бадольо разделились на тех, кто хотел смело сражаться на стороне союзников и победить ради лучшего будущего Италии и спасения Савойской династии, и тех, кто действовал осмотрительно. опасаясь немцев, и с недоверием относился к обещаниям союзников. В этот момент сам король отказался взять инициативу на себя или назначить правопреемника.

Получив эти известия из штаба Эйзенхауэра в Алжире, Рузвельт и Черчилль тут же решили, что объявление о перемирии следует сделать, как и планировалось, независимо от действий итальянского правительства. Эйзенхауэр придерживался такого же мнения. Он спешно отправил гневный ответ Бадольо, в котором говорилось, что он собирается сообщить по радио новости о заключении перемирия в ночь на 8 сентября, и если итальянское правительство не поступит аналогичным образом, то он разоблачит их перед всем миром, аннулирует мирное соглашение и распустит правительство Бадольо.