Герберт Фейс - Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились

Пребывая во власти дурного предчувствия в отношении намерений Советского Союза, де Голль по-прежнему хотел заключить альянс с ним. Сталин, вероятно под влиянием ответа, который дал ему Черчилль, предложил альтернативу трехстороннего пакта, включая Великобританию. Это, возразил де Голль, было бы преждевременно, потому что британскому и французскому правительствам надо еще обсудить слишком много вопросов. Сталин не настаивал. Но он и Молотов изо всех сил старались заставить де Голля уступить в отношении Польши, игнорировать польское правительство в Лондоне и согласиться, в связи с франко-советским пактом, назначить в люблинский комитет официального представителя.

На обеде, данном Сталиным в Кремле 9 декабря в честь французов, Гарриман заметил хорошее настроение Сталина и натянутость и мрачность де Голля. Сталин решил развеселить его с помощью вина и грубоватого юмора, когда позвал Булганина и сказал: «Принесите автоматы. Будем уничтожать дипломатов». Молотов снова настаивал на признании люблинского комитета. Де Голль и Бидо снова отказывались. Де Голль покинул Кремль вскоре после окончания обеда, собираясь следующим утром вылететь из Москвы с пустыми руками: не заключив договора, которого он так желал. Бидо остался для беседы с Молотовым, в то время как Сталин потчевал других гостей. Поздно ночью он послал за де Голлем и попросил его вернуться в Кремль. Когда тот появился, Сталин еще раз стал просить его поддержать люблинский комитет, подчеркнув необходимость предотвратить в будущем возможную угрозу со стороны Германии для дружественной Польши. Но де Голль твердо стоял на своем. Равносильно Сталин продолжал сохранять свою позицию в отношении восточной границы Франции. Оба предложения в конце концов провалились. В половине седьмого утра 10 декабря было подписано франко-советское соглашение.

Это скорее был просто пакт о взаимопомощи. Главная его ценность для каждой стороны заключалась в защите от возможности совершения во время или после войны сомнительной сделки с Германией, затрагивающей интересы другой стороны. Соглашение приветствовалось народами обеих стран и тем самым снискало популярность его авторам. Но общая работа не сблизила Сталина и де Голля и их коллег и не породила истинного доверия. Ни одному из них не удалось возобладать над другим, как они надеялись. Де Голль остался недоволен, поскольку не заручился поддержкой Советского Союза своих притязаний в Германии, и от советской политики у него сложилось неблагоприятное впечатление. Сталину де Голль показался тяжелым и упрямым человеком; и, если вспомнить презрительное отношение Сталина к французам, он. вероятно, счел их претензии слишком самонадеянными. Но официальное сообщение о пакте и его толкование в прессе обеих стран было отмечено дружественным удовлетворением.

Может быть, де Голль надеялся, что новый договор с Советским Союзом обеспечит ему доступ на следующую предстоящую встречу глав государств. Черчилль отнесся к этой идее благосклонно; Сталин был равнодушен, а Рузвельт протестовал.

Де Голль идентичными посланиями американскому, британскому и советскому правительствам предупредил их, что, если великие союзные державы без участия Франции примут решения, прямо или косвенно касающиеся ее, «…временное правительство Французской Республики, очевидно, может считать себя не связанным каким-либо из таких решений и, следовательно, подобные решения утрачивают силу».

Предупреждение на президента не подействовало, а Черчилль и Сталин его не уговаривали. Все трое сочли, что достаточно сложно договориться о времени, месте и программе их переговоров, а если это так трудно, зачем усугублять обстановку?

Чтобы смягчить эффект от своего категорического отказа видеть де Голля в Ялте, Рузвельт попросил Гопкинса остановиться в Париже и нанести ему визит. Американское правительство все больше склонялось к тому, чтобы удовлетворить желания французов. Постепенно политика по отношению к Франции изменялась в соответствии с рекомендациями, данными Государственным департаментом и Объединенным комитетом начальников штабов президенту незадолго до того, как он покинул эту конференцию, а именно: «…относиться к Франции, учитывая ее потенциальную силу и влияние, а не ее настоящее состояние».

Отношение Америки к Франции можно охарактеризовать следующим образом:

1. Президент в принципе одобрил требования французов по капитуляции, оккупации и контролю над Германией, предъявленные Европейской консультативной комиссии, о чем информировал советское и британское правительства.