Евгений Кукаркин - Джокер

- Спасибо.

- Ну а что тебе посоветовал Андрей Миронович?

- Да ничего особенного, он предложил взять руководство компании Ларисы Петровны и фирмы Константина Ильича в свои руки, произвести слияние и быть главой новой империи.

У меня такое ощущение, что я в окружении психов. Эта тоже вытаращила глаза и заикается.

- Ты... ты... шутишь?

- Нет.

- Это же... боже мой..., я боюсь подумать, но хозяйка не согласится на слияние...

- Я у нее выкуплю фирму, деньги на это мне дают друзья Андрей Мироновича...

- И кто даст?

- Виктор Залманович, Валерий Владимирович и сам...

- Я уже ничего не понимаю. Если это Виктор Залманович Гольтбрайх, то ты уже король, это банкир, да еще какой. Валерий Владимирович..., ну да... это же Немировский, глава компании Зап. нефть. О боже, что же творится. Зачем тогда тебе подписывать этот дурацкий договор с Лариской, который уже теряет смысл?

- Я его и не подпишу. Я разведусь с этой дурой и без всяких договоров.

- Милый мой, если ты меня действительно любишь, то это уже на шаг ближе ко мне.

- Считай, что так и есть. Как, к стати там, Алка?

- После того случая, когда ты ей треснул по морде, хозяйка заточила Алку в коттедже, под усиленную охрану и никуда не выпускает. Боится козней Лариски и все живет в страхе, что может совершится непоправимое, но оказывается боятся надо не ее. С другой стороны рушишь стены ты и пожалуй, это пострашнее.

- Когда похороны Константина Ильича?

- Завтра. Хозяйка просила тебя подойти к двенадцати, в морг больницы.

- Значит, завтра. А что же мы будем делать сегодня?

- Мир еще окончательно не разрушился, значит мы будем наслаждаться морем любви.

В морге собралось много народа. Здесь дельцы, депутаты, чиновники города, друзья, злопыхатели и любопытные. Я стою рядом с мамашкой и Алкой и принимаю сочувствия. Алла выглядит нормально, по форме, как и была до свадьбы, чуть украдкой поглядывает на меня. Зато мамашка, придала своему лицу печаль трагедии, вымазав для наглядности тушью пятна вокруг глаз.

- Василий Иванович, - это передо мной очутился Григорий Артемьевич, - я выражаю вам глубокое сочувствие.

- Спасибо.

- Хорошо бы нам встретится после похорон и поговорить.

- Я не против. Пусть Татьяна организует встречу.

- Договорились.

Только он отошел, как тут же появилась рука Кирилла Мефодиевича, дальнего родственника хозяйки. Я еще с ним встречался на свадьбе.

- Я сочувствую...

- Хорошо.

- Покойный о вас много говорил. Считал, что вы самое лучшее приобретение в родне.

- Как... как? Приобретение?

- Да, он так и говорил.

- Ну, конечно. Теперь я его понимаю.

Рядом с Алкой появился хлюст Гришенька, которому я влепил по морде перед свадьбой. Он шепчет ей что то на ухо и та улыбается, но тут толчок локтем от мамашки, чуть не опрокинул мою жену и Алка сразу приняла каменное выражение, отмахнувшись от ловеласа. Гришенька ко мне не подошел. Вдруг появилась, одетая в траур Мария, которая первая рассказала мне о завещании деда на балу.

- Василий Иванович, - почти пропела она и чмокнула меня в щеку, - я очень, очень скорблю.

- Я тоже.

- Ходят слухи о больших переменах в вашей жизни...

- Мне сейчас не до слухов.

- Я понимаю, такая трагедия. Сегодня мы еще встретимся, на поминках.

Руки жмут всякие люди. Вот появился пресловутый Юрий Петрович, исполняющий обязанности главы фирмы, вместо Константина Ильича.

- Я сочувствую. Прошу, как вы явитесь на работу, то срочно просмотрите все вещи и бумаги покойного. Все то, что касается дел фирмы, передадите мне, остальное уберите, кабинет надо освободить.

Ишь как заговорил. Счас... разбегусь.

- Я это обязательно сделаю.

Еще не успели человека похоронить, а уже все делят его наследство.

Поминки прошли вяло. Я опять почувствовал себя чужим в этой родне. На меня никто не обращал внимания и не пытался завязать дружественный разговор Правда, Алка видно хотела сблизится и даже начать разговор, но мамашка ее во время одернула.

- Аллочка, тебе волноваться и пить нельзя. Посиди со мной, мы скоро тебя отвезем домой.

Рука женщины хлопнула по плечу. Это же Мария, - все повторяется, как на балу.

- Молодой человек, проводите меня до раздевалки, - говорит она мне.

Я поднимаюсь и мы, под настороженные взгляды некоторых гостей, идем в фойе, нанятого мамашкой ресторана. Здесь Мария затаскивает меня в гардероб, усаживает на пустующую скамейку и выволакивает из сумочки бутылку Текилы.

- Сперла со стола, - с гордостью говорит она.