Евгений Кукаркин - Кучер

Я подтягиваю бумаги и с ужасом читаю показания моего лучшего друга, написанные против меня. Как должно быть его мордовали, чтобы он написал такую чушь. Бедный Леша, его кости давно в могиле, а оставшиеся бумаги жгут...

- Ну как? - все также презрительно спрашивает молодой следователь. - Вы все будете отрицать?

- Все буду отрицать.

- Хорошо, вот показания ваших товарищей по отряду. Когда банды хотели вырваться за границу, вы ловко уклонялись от их уничтожения и искусственно мешали это сделать бойцам отряда. Боец Нечувайло пишет, что вы стреляли в воздух и призывали всех поднять восстание против своей родины, а вот рапорт командира отряда Комарова и бойца отряда Черненко о том, как вы избили пулеметчика на поле боя и помешали ему выполнить боевую задачу. И это будете отрицать?

- Буду. Все было не так.

- Я думаю, с такими доказательствами, вам надо бы признаться во всем. Понимая, что вы сейчас в шоке, я думаю, что в камере подумаете обо всем...

Я явился в камеру и на меня обрушился град вопросов, моих коллег по несчастью.

- Почему тебя не избили?

- У тебя какой следователь, молодой с белым пятном в волосах? Он любит ломать пальцы, почему он не ломал...?

- Нет, он выбивает глаза. Может у тебя был... с залысинами?

- Удивительно, пришел на своих ногах. Ты что, подписал все?

- Нет, - устало ответил я, - против меня весь мир и мне дали подумать...

Думал я неделю. Опять вызвали к тому же следователю.

- Ну так как, вы согласны во всем признаться?

- Нет. Я ни в чем не виноват.

- Это так говорят все. Придется с вами заняться серьезно. Костомаров подойди сюда.

В комнату вошла огромная личность с тупыми глазами.

- Поговори с ним, - просит следователь.

Личность подходит ко мне и... бьет в живот, прямо по бывшей ране, теперь все, я исчез, боль пронзила каждую клеточку...

Бьют месяц, через три дня систематически. Так как я не могу ходить, после таких избиений, приносят в кабинет на допрос. Сначала вежливо спрашивают.

- Будешь говорить?

- Нет.

Удар в живот и мне уже все ни почем. Боль такова, что я не чувствую как молотят другие части тела. В камере отлеживаюсь, кто из сокамерников в состоянии ходить, хоть как то помогает мне.

Наконец дали отдых, да еще какой, целых три месяца не вызывают и не бьют. Я уже думал забыли обо мне, но в один из дождливых дней вдруг вызвали на допрос. В этот раз за столом пожилой, еврей.

- Ну что, Петров, вы все стоите на своем, что не согласны с обвинениями.

- Да.

- Но ведь были у Кандырбаева в самой откочевке, вели с ним беседу и даже пили чай?

- Был и пил чай

- А потом пропустили через границу?

- Причем здесь я. Обо всем было доложено начальнику заставы. Он решал, что делать.

- В то время начальником заставы был Максимов. Он был тоже... в вашей компании?

- Если вы понимаете под этим всю заставу, то да.

- Может вы скажите, что бойца Черненко из вашего отряда не били во время боя?

- Бил, только не вовремя боя, а во время расстрела беззащитных людей и потом, мне приказал его избить начальник заставы Комаров.

Следователь с любопытством смотрит на меня.

- Хорошо. Подпишите здесь, что вы ни с чем не согласны. Вот так. А теперь можете идти...

- Это все?

- Все, все.

- Можно мне вас спросить?

Следователь с удивлением оглядывает мою исхудавшую фигуру.

- Спрашивайте.

- Кто меня оболгал?

- Честные гражданы страны обязаны сообщать нам о классовых врагах, всяких подозрениях о шпионской и диверсионной деятельности. Мы все заявления проверяем и перепроверяем.

- Вы мне можете сказать, кто же все таки написал на меня донос?

- А вы разве не догадываетесь?

- Нет.

- Тогда я вам сочувствую.

Я вышел из его кабинета и тут мне в голову ударило. Это он - Кучер.

Уже будучи самой видной фигурой в ЦК партии, Черненко попросил зятя Брежнева генерала К., работавшего заместителем председателя КГБ Андропова, изъять из архивов компрометирующие его в прошлом документы. Так исчезли хороские и алмаатинские доносы, а также документы касающиеся его начальной деятельности в ОГПУ.

А на следующий день - расправа. Меня привели в кабинет, где сидела тройка военных. Я взглянул на них и чуть не ахнул, одним из людей решающих мою судьбу был мой бывший начальник заставы Комаров. Он поглядел на меня, потом на документы, еще раз внимательно на меня.

- Гражданин Петров Сергей Михайлович, - начал читать председатель тройки, - дело номер 458/ 7134- 35, обвиняется...,- а дальше перечь вин, которые мне приписывались.