Евгений Кукаркин - Завещание Имама

- Как дела, больной... э...э..., - басит старший, заглядывая на табличку на спинке кровати, - Петляков.

- Все в порядке, доктор.

- Что у нас там ничего на него? - обращается старший к горластой женщине.

Та разбирает папки.

- Состояние нормальное, температура, давление в норме.

- Я рад за вас, больной Петляков.

- Когда же меня выпустят?

- Как поправитесь окончательно. Пойдемте дальше.

Они столпились около меня.

- Это... это... новый больной, поступил вчера днем, - сообщает обо мне горластая женщина.

- И что с ним?

- Полное отсутствие памяти.

- Да что вы говорите. Это что то новенькое в четвертом ведомстве. С каких это пор нам идиотов стали подсовывать. Скажите больной, - он как на недоразвитого смотрит на меня. - Вы хоть меня понимаете?

- Понимаю. Я не идиот.

- Ну надо же, а... Он еще разбирается, кто он есть. Сказано, идиот, значит идиот. Запишите, - Виктор Владимирович задумался, - Катюша, что там у нас против идиотизма?

- Виктор Владимирович, у нас специальное отделение, не для такого типа больных. Мы не занимаемся лечением агрессивных болезней.

- Так, так. Напомните мне, чтобы просмотрел его дело в кабинете, а пока пропишите ему слабительное. Пойдемте дальше.

Группа идет к следующей койке.

- По моему больной, этот врач, - говорю я Георгию Ивановичу, кивая на удаляющуюся группу.

- Тише ты, - шипит мой сосед. - Этот, мерзавец, злопамятен.

Мною всерьез занимаются товарищи по палате. Профессор истории Караваев с удовольствием читает мне историю и политическую обстановку в стране. Писатель Ладынин обучает русской словесности, заодно проводя общий обзор иностранной литературы. Староста, тот самый, что меня определял на койку, занимается со мной спортом, тренирует кик-боксингу и разным приемам кон фу и джиу-джиц. Я стал для них куклой, с которой можно скоротать ежедневную скуку и внести какое то оживление в свою среду.

Арсен Кабаев, так зовут нашего старосту, в перерывах между тренировками рассказывает о своей жизни.

- Меня судьба везде мотала. Был в Китае, Японии, Индонезии, тренировался там..., изучал все премудрости борьбы. Еще в России не внедрялись кон фу, кик боксингу, у шу, а я уже мог на равных бороться с представителями этого вида спорта.

- За что же вас тогда посадили сюда?

- За спорт. Вернее за попытку внедрить в массы буржуазные и не нужные советскому народу виды спорта. Я ведь подготовил несколько спортсменов, а мне приписали антисоветчину.

- Арсен Давыдович, но ведь вас пускали тренироваться за границу, они же знали зачем вы едете туда?

- Знали. Был в КГБ такой товарищ Мишин, поезжай говорит, выучись там, потом наших сотрудников учить будешь. Ничего был мужик. Когда возвратился в Россию, Мишина уже не было, а на его месте сидел бывший райкомовский работник Хохряков. Этот сразу заявил: "А на хрена нам всякие там виды борьбы, у нас и так есть отличные товарищи дзюдоисты и каратисты. Зря тебя посылали." Так и остался без работы. Решил сам научить этим видам борьбы молодежь. Устроился в спортклуб и начал потихоньку отбирать способных ребят, а там... покатилось. Кто то донес, меня первый раз предупредили, потом партийные и комсомольские работники активно бросились "душить". Я не сдавался и, как видишь, оказался здесь. Ладно, Иван, кончай травить, давай дальше заниматься.

- Может завтра, у меня ноги болят.

- Что еще нам принесет завтра, неизвестно. Поэтому, будем продолжать сегодня. Становись напротив висящего мата и работай ногами. Я тебе на нем нарисую мелом круг.

Он рисует круг выше своего роста.

- Но мне же его не достать...

- Работай, в прыжке и с отдачей, я тебе покажу в чем здесь фокус...

Сначала тренировки вызывали интерес у "психов", но потом интерес пропал. Мы отделили в зале небольшой уголок, упросили Виктора Владимировича достать нам штангу, гири, маты, сами сделали деревянные щиты, турник и даже "козла", правда без кожи. Кабаев меня мучил над каждым приемам сотни раз.

- Учись, сынок, когда-нибудь это пригодиться, поверь мне.

Я поверил ему.

Прошел год и три месяца и вдруг что то изменилось. Спешно стали отпускать на волю осужденных. Волна освобождения политических заключенных, докатилась и до нашего заведения. Как сказал мой тренер Кабаев: "... Нас достали последними... Уже долго прятать нельзя..."

Он прощался со мной долго. Как отец читал нравоучения.

- Самое важное, сынок, умей за себя бороться. Если тебя дальше будут гонять по психушкам, держи марку нормального человека. Руки с врачами и персоналом не распускай, много не говори. Если будет приставать всякая шушера, дай сдачи, эти силу уважают. И еще, если выберешься на волю, приезжай ко мне в Осетию, будешь у меня за место сына.