Майкл Карлей - 1939. Альянс, который не состоялся, и приближение Второй мировой войны

Эта встреча, с точки зрения Шуленбурга, не привела к особому успеху, но он все равно решил 1 июля встретиться с Потемкиным. Сначала разговор шел об освобождении советских граждан, захваченных в Испании в обмен на немцев, удерживаемых советским правительством. Потом Шуленбург свернул на свою недавнюю встречу с Молотовым. Он не счел нужным упоминать о признании Риббентропа, что их антикоминтерновский пакт с Италией и Японией был направлен не против Советского Союза, а против «интернационального течения, в котором три правительства усматривали опасность для существующего социального и политического строя». Тем более, что сейчас цели пакта значительно изменились — несмотря на то, что он сохранил свое первоначальное название — он был направлен в первую очередь против Британии. Шуленбург также позволил себе обронить, что Германия могла бы способствовать улучшению советских отношений с Японией. Это было сделано несомненно с тем, чтобы подсластить германские предложения, потому что Красную армию на границе с Манчьжурией опять усиленно провоцировали на серьезные вооруженные стычки с японской Квантунской армией. «В ответ на явно провокационную болтовню Шуленбурга, — отмечал Потемкин, — я ограничился сухим замечанием, что ничто не мешает Германии доказать серьезность своего стремления улучшить свои отношения с СССР. Что касается Японии, то до сих пор она делала все, чтобы продемонстрировать свою враждебность нашей стране». 98 С точки зрения Шуленбурга, встреча оказалась малоэффективной. Больше того, он нарушил новые инструкции Риббентропа не поднимать политических вопросов «до получения дальнейших инструкций». На текущий момент «мы не должны подавать поводов к дальнейшим переговорам». 99

Тем временем Наркоминдел продолжал получать тревожные сообщения из Рима и Берлина. Л. Б. Гельфанд, советский поверенный в Риме, указывал, что итальянцы просто ждут не дождутся, когда в руки им свалится еще один кусок чужой территории. Это в свою очередь дало бы им еще больше возможностей шантажировать французов и англичан. Они делали ставку на восстановление «капитуляционных настроений Парижа и Лондона».

«Позиция людей, типа Бонне и Чемберлена, укрепляет в итальянских правительственных кругах уверенность, что месяцем позже или раньше удастся получить кой-какие новые территории, а там, мол, видно будет. Французские «зондажи» о возможности уступок и переговоров с Италией, речи Чемберлена и распускаемые здесь английским посольством версии о характере англо-советских переговоров, естественно, способствуют укреплению такого убеждения у Муссолини и [Галеаззо] Чиано [министр иностранных дел]».

Хотя Рим и Берлин, по крайней мере до сентября, похоже, не планировали никаких новых авантюр, сообщал Гельфанд: Гитлер и Муссолини боялись воевать, они надеялись на добровольную капитуляцию Польши. Британцы и французы не хотели сражаться из-за Данцига, но не желали допустить и капитуляции, во всяком случае пока. Но Чиано считал, что они могли и изменить свою позицию. Англо-советские переговоры также привлекали внимание. Кое-кто считал, что судьбы европейского мира находятся в руках советского руководства; другие полагали, что переговоры все равно провалятся и тогда неизбежно последует нацистско-советское сближение. Гельфанд полагал, что после заключения договора с англичанами советские позиции только усилятся. 100 Астахов сообщал об опасениях Кулондра, что переговоры с Советами близки к краху. Относительно будущих намерений Гитлера в дипломатических кругах господствовали самые мрачные настроения. Первой целью, как ожидалось, будет Данциг, и уже где-то в августе. 101

19 июля Астахов писал, что все очень похоже на затишье перед бурей. Никого из нацистских вождей не было в Берлине, а новости с мюнхенского театрального фестиваля потеснили из газет спекуляции о судьбе Данцига. Хотя немцы и не возобновляют «заигрывания с нами», сообщал Астахов, они не упускают возможности намекнуть «косвенно», что они готовы изменить свою политику и ждут только благожелательного жеста из Москвы. Анонимные письма, поступавшие в посольство, гласили: не соглашайтесь на условия англичан, будьте друзьями Германии, давайте лучше договоримся о разделе Польши. 102 Британские журналисты спрашивали Астахова о слухах относительно германо-советских переговоров. Астахов мог только предполагать, но все же сделал запрос в германское министерство иностранных дел. Ничего нового, пришел ответ. 103