Майкл Карлей - 1939. Альянс, который не состоялся, и приближение Второй мировой войны

Что касается французов, то они по прежнему плелись в хвосте. 14 июля во время парада, посвященного дню взятия Бастилии, Даладье подошел к Сурицу, который был на гостевых трибунах. «Нет ли новостей из Москвы?» — спросил он. Никаких новостей, отозвался Суриц. «Надо скорее кончать, — сказал в свою очередь Даладье, — тем более, что сейчас никаких серьезных разногласий я уже не вижу». 89 К несчастью, это было неправдой. Молотов был уже по горло сыт поведением Галифакса и Чемберлена. Он писал, что сохранялись разногласия по определению «косвенной» агрессии и сетовал, что «в этом вопросе наши партнеры прибегают к всевозможным жульничествам и недостойным уверткам». Они хотели разделить политическое и военное соглашения, в то время как наша позиция состоит в том, «что военная часть есть неотъемлемая составная часть военно-политического договора». В ином случае вся эта политическая конвенция окажется просто «пустой декларацией».

«Только жулики и мошенники, какими проявляют себя все это время господа переговорщики с англо-французской стороны, могут, прикидываясь, делать вид, что будто бы наше требование одновременности заключения политического и военного соглашений является в переговорах чем-то новым, а в прессе пустили даже утку, что мы требуем будто бы военного соглашения предварительно, т. е. до заключения политического соглашения. Непонятно только, на что они рассчитывают, когда пускаются в переговорах на такие неумные проделки. Видимо, толку от всех этих бесконечных переговоров не будет. Тогда пусть пеняют на себя». 90

Британцы не испытывали большой приязни к Советам. «Мы обеими руками протягиваем им то, чего они требуют, — писал Кадоган в своем дневнике, — а они просто отталкивают эти руки. Молотов — это невежественный и подозрительный мужик, крестьянин». А все они вообще «неумытые мусорщики», писал тот же Кадоган в конце июня. 91

Суриц соглашался с Молотовым, замечая, что подталкиваемым широкой волной французского общественного мнения к скорейшему заключению соглашения, англо-французским участникам переговоров не оставалось ничего, как заявлять, что советская сторона все время выдвигает новые требования. Наши партнеры не хотят «настоящего соглашения с нами», но боятся реакции общественности в случае провала переговоров. Может быть стоит припугнуть их еще, опубликовав материалы переговоров, предлагал Суриц; даже намек на такую возможность мог принудить другую сторону изменить свою тактику. 92 Да, во всех советских действиях сквозила явная подозрительность. Правда также и то, что советская позиция с конца апреля мало изменилась, хотя многие историки разделяют мнение, что советская сторона неоднократно выдвигала в это время новые требования. Но ведь требование гарантий для балтийских стран, требование специального военного соглашения, как части общего договора, и озабоченность относительно непрямой агрессии были отнюдь не новы. Даже вопрос о гарантиях западным странам Бонне ставил в разговорах с Сурицем еще в апреле. Новой можно считать разве что настойчивость Молотова относительно дефиниций непрямой агрессии, но она была связана с настойчивостью британцев относительно западных гарантий, а он хотел связать ее с заключением пактов о взаимной поддержке с Польшей и Турцией. 93 В целом же вопросы, обсуждавшиеся в Москве были не новы. Те же самые проблемы и те же самые разногласия начинали преследовать договаривавшихся, как наваждение.

Однако, наконец, кое в чем наметились сдвиги и англо-советские страсти на время успокоились. Этому немало способствовали англо-французское общественное мнение и растущая угроза войны. Вопросы о предполагаемых гарантиях Голландии, Швейцарии и Люксембургу были оставлены в стороне, так же как и советские условия о заключении пактов с Польшей и Турцией. 23 июля Молотов отметил, что теперь он более или менее удовлетворен политическим соглашением; оставшиеся сложности, связанные с определением «косвенной агрессии» могли быть «легко» улажены потом. Он хотел немедленного начала военных переговоров, Наджиар и Сидс тоже настаивали на принятии этого молотовского условия. Французское и британское правительства быстро согласились — в качестве ответного шага — послать в Москву военную миссию. Но британцы, в отличие от французов, не были готовы отложить в сторону вопрос о «косвенной» агрессии и связывали заключение военной конвенции с его решением. Французы, как обычно, согласились с позицией англичан. 94