Тадеуш Квятковский - Семь смертных грехов

К ним подошел отец Лаврентий. Услышав, о чем идет беседа, он добавил:

- Избегай, брат мой, женских чар, они навлекают на нас гнев господень.

- Благодарю тебя, отец мой, за предупреждение, - ответил квестарь, теперь я ни одну женщину не решусь ущипнуть за ляжку даже затем, чтобы выяснить, хорош ли на ней бархат.

- И не вздумай щипать: сон потеряешь. У меня в этом кое-какой опыт есть, прошептал отец Лаврентий, поднимая палец.

- Одна мещаночка, отец мой, хвалила тебя как отличного исповедника, - так же шепотом ответил квестарь.

- Хвалила, говоришь? - изумился отец Лаврентий. - Да, чтобы другим грехи отпускать, надо их познать самому. Однако ты, брат, мужчина видный, гляди, как бы тебя бес не подцепил за нос. А жаль тебя - человек ты умный и стоящий. Ты, как и я, можешь еще понравиться, а языком мелешь не хуже любого проповедника.

- Да ну, где уж мне понравиться. Августин Карфагенский сказал: "Больше всего ценю я в себе то, что не нравлюсь самому себе". И я целиком с ним согласен. Вот этот прыщ на носу охраняет меня от любых соблазнов.

Отец Лаврентий рассмеялся, и рот его при этом стал похож на широко распахнутые Флорианские ворота в Кракове.

- Ох, братец, нос у тебя действительно паскудный, да еще с таким украшением...

Напутствуемый божьим словом, брат Макарий двинулся в путь. Отойдя от монастыря на почтительное расстояние, он затянул веселую песенку, то и дело обмениваясь поклонами с прохожими, спешившими на ярмарку.

В конце Славковской улицы около какой-то богатой кареты столпился народ, но гайдуки, не жалея ударов и ругательств, стали разгонять собравшихся. Брат Макарий задержался и осведомился у одного из зевак, что случилось. Никто, однако, не знал, чей это возок и почему он вызвал на улице такое волнение. В толпе были и итальянские, и французские, и фламандские купцы, но ни один из них не смог добиться толку у гайдуков, охранявших карету и бросавшихся на всех, как цепные псы. Вскоре появились блюстители порядка с алебардами и сразу же принялись наводить порядок. Они это делали так ретиво, что толпа быстро поредела, а многие из зевак побежали домой приложить медяк к полученному синяку. Какой-то нищенствующий студент сболтнул, будто сам дьявол по имени Велиал приехал на Вавель за чьей-то душой. Эта весть немедленно облетела весь город. А так как грешки в те времена водились за многими, в особенности за купцами, которые, торгуя сукнами и полотном, обмеривали покупателей, то двери во многих лавках с грохотом закрылись, а их владельцы как можно скорее побежали домой, чтобы прочитать покаянную молитву.

Брат Макарий, не привыкший прыгать по булыжнику, которым были выложены улицы, выпачкался в грязи по пояс и, обессилев, начал искать местечко, где бы можно было отдохнуть и наполнить чем-нибудь брюхо после монастырского поста. Но на рынке было столько лавок я палаток, а выставленные товары так привлекали взор, что, поборов свой аппетит, он отправился бродить по ярмарочной площади. А там было на что, посмотреть: искусно выделанные кожи из Москвы и Молдавии, лучшие шелковые материи, которые, казалось, впитали в себя синеву итальянского неба, разнообразные фрукты? спелые и сочные, да такие яркие, что в глазах рябило от их вида. Кованого железа для воинских и хозяйственных надобностей было такое количество, что и не сосчитать, а предметов роскоши, от румян и белил до серебряных гребней и браслетов, было вынесено столько, что если бы жители города собрались идти в Вавельский замок, то украшений хватило бы на всех. Гуще всего народ толпился у лавок с готовым платьем. Там были турецкие казакины, подбитые дорогим мехом, тончайшие женские плащи из самых лучших материалов, платья из ворсистой шелковой ткани, доломаны, куртки и жупаны. Простонародье рвало друг у друга из рук суконные кафтаны, простую ткань на женские платья. Кругом стоял такой шум и гам, что собаки, поджав хвосты, метались, как ошалелые, из стороны в сторону. Студенты знаменитой Краковской академии шатались в толпе, пытаясь подработать на миску супа или на кусок хлеба тем, что помогали донести покупку или давали совет нерешительному покупателю, какой товар выбрать. На ярмарке было полным-полно плутов и мошенников, которые ухитрялись выманивать кое-что у растерявшихся мужичков, а иногда и украсть, что плохо лежало.

Брата Макария такое зрелище утомило. Ему так хотелось полакомиться восточными сладостями, от которых гнулись столы, что просто челюсти сводило, но ряса и мешок за спиной напоминали ему о его квестарских обязанностях. Поэтому он решил уйти подальше от соблазна, чтобы не слышать аромата, которым был наполнен воздух, но, не выдержав, вновь возвратился и жадно вдыхал этот запах, пытаясь хоть таким образом насладиться вволю. У него так и чесались руки упрятать в мешок какой-нибудь заморский фрукт, ярко окрашенный солнцем, восточную сласть, липкую и такую привлекательную, что при одном ее виде слюна текла по бороде, или же рассыпчатое печенье с цукатами и корицей. Квестарь топтался среди обилия этих лакомств, вертел головой по сторонам, причмокивал, вознося очи кверху, хватался за сердце, облизывал губы и громко чавкал: уж больно соблазнительны были выставленные лакомства.