Алексей Лобин - Битва под Оршей 8 сентября 1514 года

Но если говорить о первой половине XVI в., то общая численность всех вооруженных сил в этот период не могла превышать более 20 000 – 30 000 (с учетом отрядов вассалов и вотчинников, а также пеших соединений пищальников). При Василии III Россия не имела такого обширного фонда «доброй угожей земли» , с которого могла бы выставить «тьмочисленные силы», фигурировавшие в нарративных источниках (хрониках, летописях, пропагандистских «летучих листках»).

В 1510–1530-х гг. в больших походах на одном главном оперативном направлении могло принимать участие до 20 000 человек, а на отдельных театрах боевых действий развернутые конные рати могли насчитывать до 10 000 – 12 000. [74] См. дискуссию: Лобин А. Н. К вопросу о численности вооруженных сил Российского государства в XVI в. // Петербургские славянские и балканские исследования = Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2009. № 1–2 (5/6). C. 76.

Этих сил вполне хватало, чтобы в войне с западным соседом иметь численный перевес — Великое княжество Литовское только «на бумаге» могло выставить грозную армию в 20 000 – 24 000 «коней». В целом мобилизационные нормы России и Литвы, как видим, очень похожи: конный ратник выставлялся примерно не менее чем с 20–30 дворов. Но лучше отлаженный механизм военной мобилизации Российского государства привел к тому, что в войне русские в большинстве случаев были обеспечены численным превосходством. Несмотря на широкую протяженность территории и низкую плотность населения, ратники с земель собирались в достаточно короткие сроки, что, несомненно, свидетельствует о высоких мобилизационных способностях Русского государства.

Еще одним преимуществом русской армии, оформившейся в годы активной внешней политики Ивана III, являлась высокая мобильность крупных соединений. Легкие конные рати могли оперативно перебрасываться с одного участка фронта на другой. Так, при отражении набегов крымских «царевичей» в 1511–1512 гг. была выделена войсковая группировка в составе ратей Д. В. Щени, М. И. Булгакова и И. А. Челядина. Фактически эти же войска, за исключением оставленных на окских рубежах заставах, и участвуют в первом походе на Смоленск. Как отмечал имперский посол Сигизмунд Герберштейн: «Каждые два или три года государь производит набор по областям и переписывает детей боярских с целью узнать их число и сколько у каждого лошадей и слуг. Затем, как сказано выше, он определяет каждому способному служить жалованье… Отдых дается им редко, ибо государь ведет войны то с литовцами, то с ливонцами, то со шведами, то с казанскими татарами» . [75] Герберштейн С. Записки о Московии. С. 113

В отличие от своего соседа, государь Василий Иванович более тщательно готовился к войне, которая вот-вот могла вспыхнуть на границе при малейшем поводе. Большое внимание уделялось прежде всего новому виду оружия — осадным пушкам и пищалям, способным разбить укрепления противника. Еще в XV столетии бургундским герцогом Карлом Смелым артиллерия была метко названа «ключом от городов». В новой войне, где главной целью была сильнейшая крепость Смоленск, ключевую роль должны были сыграть пушки и пищали.

В 1508–1512 гг. в московских пушечных литейных — избах — мастера отливали большое число орудий. Со времен Ивана III пошла практика приглашения на государеву службу иноземных специалистов. После того, как итальянцы (Аристотель Фиоравенти, Якоб Фрязин, Джиакомо и др.) основали в Москве первый литейный завод — Пушечную избу, — мастера «пушечного дела» изготовили немало пушек и пищалей.

Иностранцы, побывавшие в России в период правления Василия III, неоднократно отмечали, что московский государь призвал «из Германии и Италии инженеров и литейщиков пушкарей, …а также отлил большое число пушек» , [76] Рассуждение о делах московских Франческо Тьеполо // Исторический Архив. Т. 3. М., 1940. С. 342. и с этого момента московиты «стали искуснее во всех видах войны наступательной и оборонительной, применяют медные орудия, именуемые бомбардами, расставляют удивительной величины строи с обычной [для них] старательностью» . [77] Трактат Иоганна Фабри «Религия московитов» // Россия и Германия. Вып. 1. М., 1998. С. 19. Павел Иовий видел в Москве «множество медных пушек, литых итальянскими мастерами» , также С. Герберштейн заметил среди работников военного завода «немцев и итальянцев» . Среди европейских фамилий мастеров следует упомянуть Николая Оберакера (он же Николай Фрязин, «Людовиков товарищ»), литейщика из немецкого города Шпаера, Иоганна Иордана, «уроженца города Халле в долине Инна», и «пушечника» Степана (Стефана) Немчина.