Луис Ламур: Конагер

- Вы должны извинить нас, - обратилась Эви к дамам. - У нас так тесно. На будущий год мы надеемся пристроить еще одну комнату.

- Мне нравится вид из вашего окна, - сказала юная дама с голубыми глазами и длинными ресницами. На вид ей было не больше девятнадцати. Миссис Тил, меня зову Люси Бейкер, а это моя тетушка, Селестина Скотт. Мы из Филадельфии и направляемся в Прескотт. Я ищу моего брата.

- Он живет в Прескотте?

- Нет, это его последний адрес. Я получила его письмо два года назад.

- Два года? При том, как люди на Западе передвигаются, он может оказаться теперь где угодно. Как его зовут?

- Скотт Бейкер... Его легко узнать. Он высокий, волосы темные и сильно вьются. На скуле - маленький шрам, и еще у него замечательная улыбка. Он любит смеяться... Говорили, что он невоспитанный, но Скотт просто веселый.

- Если он будет проезжать здесь, я скажу ему, - пообещала Эви. Оставьте мне свой адрес.

Неожиданно она обратила внимание на странное поведение мужчин. Высокий с шерифским значком старательно размешивал кофе, другой упорно глядел в тарелку, но оба внимательно прислушивались к разговору.

Затем шериф поднял глаза и произнес:

- Мисс, если вы остановитесь в Плазе - ближайшем городке на линии, то, мне кажется, встретите, кого ищете. Я не вполне уверен, но там есть один парень по прозвищу Кудрявчик - он вполне соответствует вашему описанию.

Эви поймала взгляд шерифа: он едва заметно покачал головой.

Скотт Бейкер... вьющиеся волосы... Кудрявчик Скотт. Она слышала о нем от Чарли. Он входил в банду Парнелла, его, как и пятерых других крутых парней, разыскивали по обвинению в ограблении дилижансов. Тощий как щепка, с длинным, острым лицом, Смок Парнелл явился на Запад из округа Лысая Голова в Миссури. Он мастерски стрелял из винтовки, и его револьвер тоже бил без промаха. На Территорию он пришел из Невады и подозревался в ограблении дилижанса в Черном Каньоне, к югу от Прескотта. На счету банды числились также нападения на прииски и по меньшей мере одно убийство при ограблении.

- Ваш брат давно здесь? - просил шериф.

- Он уехал три года назад, - ответила Люси Бейкер. - Бросил школу и решил испытать себя на горных работах. У него есть прииск где-то в Моголлонских горах. - Она произнесла это слово с ударением на "голл", в отличие от местного произношения "Магьонские". - Я не знаю, достиг ли он успехов, но, когда от него перестали приходить письма, мы стали тревожиться... и решили с тетушкой сами поехать на Запад.

Эви налила себе чаю и села у стола, а шериф вышел во двор переговорить с Чарли Мак-Клаудом. Эви стосковалась по женскому обществу, ей очень хотелось поболтать с гостьями. Жадно рассматривая их платья, она вдруг ощутила боль в сердце, представив, каким ударом будет для них узнать, что Кудрявчик Скотт стал преступником.

- Я не любила этот край, - сказала она вдруг. - Но теперь мне кажется, что здесь есть нечто, чего нельзя ни увидеть, ни услышать... больше нигде. О, здесь очень тяжело жить! - продолжала она. - Мне так не хватает женского общества, я скучаю по тому, что оставила на Востоке - по концертам, танцам. Я вижу людей только когда приезжает дилижанс, вот как сейчас. Но вы не знаете, что такое музыка, если не слышали шум ветра в кедрах или дальний шепот сосен. Когда-нибудь я сяду на коня и поеду туда... - Она показала рукой на травяное море. - Пока не доберусь до другого края... если он вообще существует.

- А индейцы? Вы их не боитесь? - спросила Люси.

- До сей поры мы ни одного не видали. Только слухи. Апачи вышли на тропу войны южнее нас, но сюда пока не добрались. В свое время нам, конечно, придется столкнуться с ними.

Под конец дамы заговорили о платьях и моде, о театрах, о школах. Долго еще после того, как они уехали, Эви слышались женские голоса. Она часто останавливалась и вглядывалась в степь, которая, темнея, приобретала все оттенки синего и багрового на горизонте; ей хотелось до единого слова припомнить все, что было сказано за чаем.

Она жалела, что не сумела предупредить женщин насчет Кудрявчика. Они остановятся в Плазе, и если он об этом услышит, то непременно явится, чтобы встретиться с ними; и шериф своего не упустит...

На следующий день рано утром Лабан, как всегда, отправился задать корм скотине, Руфь увязалась за ним. Эви вымыла посуду, вытерла руки о фартук и почти автоматически взглянула на холмы - и сразу увидела индейцев. Отряд в двенадцать воинов в боевой раскраске спускался по склону. Женщин среди них не было.