Лев Анисов - Иезуитский крест Великого Петра

Об оживленной деятельности молодого правителя писали иностранцы, находившиеся тогда в Москве.

Через царевича передавались приказания царя, в это сложное время (опасались нападения Карла XII) он сам принимал строгие меры, как, например, для сбора крепостных офицеров и недорослей, наблюдал за ходом крепостных работ, под его наблюдением находились пленные шведы…

Первая серьезная попытка Петра I привлечь сына к государственной деятельности явилась успешной.

В январе 1708 года выйдут правительственные распоряжения за подписью царевича.

Исправляя должность московского губернатора, Алексей, ввиду неисчезающей угрозы со стороны шведов, укрепляет Дорогобуж, ездит в Вязьму для осмотра магазинов.

Пятьдесят с лишком собственноручных писем царевича из Москвы, замечает М. П. Погодин, свидетельствуют о неусыпной его деятельности, к совершенному удовольствию царя. «Если б царь, — пишет далее историк, — был когда-нибудь недоволен, то верно делал бы выговоры, и эти выговоры были бы видны из ответов царевича. Ничего подобнаго не случалось, и только однажды царевич счел нужным оправдываться и написать к отцу: «А что ты, государь, изволишь писать, что присланные 300 рекрутов не все годятся, и что я не с прилежанием врученные мне дела делаю, и о сем некто тебе, государю, на меня солгал, в чем я имею великую печаль. И истинно, государь, сколько силы моей есть и ума, врученныя мне дела с прилежанием делаю. А рекруты в то время лутче не мог вскоре найтить, а ты изволил писать, чтоб прислать их вскоре». Огорчение выговором так велико, что царевич обращается к крестнице за покровительством. Получив новое письмо от государя, Алексей писал, вздохнув облегченно: «Письмо твое меня от прежнего письма печали зело обрадовало, что вижу милость твою паки к себе».

Однако не все так гладко в отношениях между ними. Холодность проскальзывает в них. А если назвать вещи своими именами, то — отчужденность. Друзья же царевича даже говорят об опасности для его жизни, будто предвидя ее.

Вспомним письмо царевича, написанное 21 сентября 1707 года из Смоленска, одному из друзей.

«Получил сегодня письмо от батюшки. Изволит писать, чтоб мне ехать к нему в Минск… и оттуда пишут ко мне друзья мои, чтоб мне ехать без всякого опасения, и мню, что к вам скоро буду без опасения».

О сложности взаимоотношений догадывались многие. Разные слухи ходили по Москве и строящейся новой столице. Об одном из них, докатившемся до Франции, сообщал еще в 1705 году из Парижа русский посол А. А. Матвеев в письме генерал-адмиралу Ф. А. Головину: «Притом он (Дебервиль, чиновник французский. — Л.А .) спрашивал меня за столом, что истинно ли, будто государь наш при забавах некоторых разгневался на сына своего… Велел его принцу Александру (А. Д. Меншикову. — Л.А .) казнить, который, умилосердяся над ним, тогда повесить велел рядового солдата вместо сына. Назавтра будто хватился государь: «Где мой сын?» Тогда принц Александр сказал, что то учинено над ним, что сказал. Потом от печали будто был вне себя. Пришел тогда принц Александр, увидел, что государю его стало жаль: тотчас перед ним жива царевича привел, что учинило радость неисповедимую ему. Тот же слух того ж дни по всему французскому прошел двору, чего не донесть не смел». (Письмо разыскано и опубликовано впервые было В. Вилимбаховым. — Л.А .)

Молва, как видим, связывает воедино три имени: Петра, Алексея и Александра Меншикова. Есть и четвертое лицо, но оно — в тени.

Положение мекленбургской пленницы, к которой все более привязывается царь, упрочивается с рождением дочери. Увеличивается быстро и значение ее. Увеличивается, оговоримся, в кругу лиц, близких к Петру. Народ же и солдатство заявили недовольство на связь царя с безвестною красавицей из лифляндских краев. «Неудобь сказываемые» толки катились по Москве.

— Не подобает монаху, так и ей, Катерине, на царстве быть: она не природная и не русская: и ведаем мы, как она в полон взята (24 августа 1702 года. — Л.А .), — говорил один из старых солдат, — и приведена под знамя в одной рубахе, и отдана была под караул, и караульный наш офицер надел на нее кафтан…

Московиты внимательно слушали служивого.

— Она с князем Меншиковым его величество кореньем обвели, — продолжал он. — И только на ту пору нет солдат, что он всех разослал, а то над нами (понимали все, что над Меншиковым и Екатериной) что-нибудь да было б!

«Катеринушка», действительно, словно кореньем обвела Петра, — пишет М. Семевский. — В разгаре борьбы своей с Карлом, полагая жизнь свою в опасности, государь не забыл ея и назначил выдать ей с дочерью 3000 руб., — сумма значительная относительно своего времени и известной уже нам бережливости Петра…