Луис Ламур - Там, на сухой стороне

Ну,... может быть. Совсем неожиданно я почувствовал, что он мне совсем не нравится.

И все же, нужно быть справедливым. Он говорил со мной вполне откровенно. Это было его ранчо, и он отдал нам его. Что же еще от него требовать, ведь он мог просто выгнать нас? Он этого не сделал и, к тому же, выручил в трудную минуту.

Но я все терзался.

Справедливость так справедливость. Мне пришло в голову, что больше всего меня задело его вторжение в мою мечту. Я не переставал мечтать о девушке из той хижины, о девушке, которую я считал своей. При этом я даже ни разу не видел ее, даже не знал, была ли она молода. Она могла вполне оказаться взрослой женщиной или даже бабушкой.

Может быть, так получилось от того, что у меня в жизни не было другой мечты и другой девушки, о которой я мог бы подумать. А мечты должны на чем-нибудь основываться. Именно поэтому, если разобраться, я боялся встретить эту девушку. После нашей встречи моя мечта могла бы испариться раз и навсегда.

Она могла пренебречь мной или сама могла оказаться не стоящей внимания мужчины. Если женщина всего лишь убирает дом и ставит цветы в горшок, то это еще не делает ее принцессой. Или хотя бы девушкой, которую приглашают погулять вместе.

Она могла быть толстой и старой. Она могла быть замужем и иметь много детей. Она могла быть кем угодно.

Беда была в том, что никакими размышлениями невозможно было поколебать мою мечту о молодой золотоволосой красавице.

Она должна была быть красавицей! Должна и все!

Глава четвертая

На рассвете Оуэн Чантри оседлал своего коня и поскакал со двора. Я видел, как он поехал по тропинке, ведущей в холмы, и бросился было к своему серому.

- Доби! - голос отца звучал далеко не так приветливо, как обычно, куда это ты собрался?

- В горы, - ответил я. - Я собираюсь посмотреть, что ему там нужно. Что он собирается делать.

- Стой там, где стоишь. У нас куча работы, сынок, и ее надо сделать, если мы хотим собрать урожай и нарубить достаточно дров на зиму. У нас с тобой нет времени разгуливать по горам и любоваться природой.

- Папа, я...

- Оставь его в покое. Он отдал нам все это, не так ли? Он здорово помог нам, разве нет? И мы теперь будем совать нос в его дела?

Но там ведь еще была и девушка, а отец не хотел этого понять.

- Сынок, выбрось все это из головы. Он хороший человек, хоть и непростой. Он ни у кого не станет спрашивать разрешения. И если ему нужна всего лишь та хижина в горах, то это не так уж и много.

Отец был прав. Но я все равно не хотел, чтобы он ездил туда. Он все испортит. Может быть, она туда больше не придет. Как я тогда ее разыщу?

Но все это время я чувствовал, что веду себя глупо. Я не знал ничего о ней, а она - обо мне. Да и кто я такой? Всего лишь зеленый мальчишка, деревенщина, не видавший в жизни ничего, кроме лошадей и скота. Мне ведь едва исполнилось шестнадцать. Как я мог понравиться девушке, кто бы она ни была?

Я еще не успел все это обдумать для себя, мне нужно было время для этого. Но больше всего я не хотел, чтобы Чантри взял и испортил все одним махом. Поэтому я отправился работать, как велел отец, и начал копать ямы и вырезать жерди для ограды. Но то и дело я останавливался и смотрел на горы, воображая, что скачу на коне по осиннику по той же тропинке, что и он.

Оуэн Чантри направил своего вороного в каньон. С того момента, как он выехал с ранчо, он описал широкий полукруг, тщательно и без спешки изучая окрестности.

Это места были ему совсем незнакомы, и он старался как можно точнее определить местоположение хижины. Доби Керноган вышел на нее совершенно случайно и с другого направления и его представление о положении хижины было менее, чем точным, если только он не напустил туману намеренно.

Чантри в задумчивости нахмурил брови. О чем так беспокоился Доби? Только из-за этой девушки? Но ведь он ее не видел и ничего о ней не знал.

Сам же Чантри знал только то, что эту хижину в горах построил его брат. Левой рукой он держал поводья, правая лежала на винтовке. За свою жизнь он научился быть осторожным. Он никогда не ложился спать ночью без готовности немедленно вскочить на ноги при малейшей опасности. И никогда не садился за обеденный стол с уверенностью, что благополучно закончит трапезу.

Он медленно пробирался вперед. Керноган ничего не знал ни о людях, которые пытались согнать его с места, ни о том, кем они приходятся девушке. Без сомнения, они были вне закона.

Справа от него вздыбился кусок хребта. Скалы стояли почти отвесной стеной, но были достаточно изломаны и изрезаны, чтобы по ним мог взобраться какой-нибудь ловкач, если понадобится. Вершина заросла лесом. Сосна или ель - он не мог различить на маком расстоянии. Эти скалы были похожи на огромный длинный ломоть хлеба, отколотый от буханки гор.