Луис Ламур - Война в Кедровой долине

Промахнется? Он никогда не промахивался. Однако, рано или поздно, это случается с каждым. В один прекрасный день в глаз попадает соринка, револьвер цепляется за кобуру или дает осечку.

Было очень жарко, в отдалении погромыхивал гром. Скоро на их поля прольется благословенный дождь. Там, у них в горах, дожди идут чаще, чем здесь, в долине. Упали первые редкие капли. Странно, он и не заметил, как собрались тучи. Наверное, начинается скорая, буйная горная гроза.

Теперь он видел Малыша более отчетливо. Всегда гладко выбритый, Малыш зарос теперь густой щетиной. Не было на нем и его любимого пижонского жилета из бизоньей кожи. Только револьверы были прежние, да еще горящие глаза.

Внезапно Хейл остановился, и в тот же миг остановился и Килкенни. Он был совершенно спокоен. Лицо Малыша покрывала нездоровая бледность. Живыми казались только глаза.

- Я пришел убить тебя! - Голос звучал напряженно и резко.

- Не стоит, Малыш. Ты всегда можешь уехать и забыть обо всем.

Килкенни понимал, что слова уже ничего не значили. Один из них должен умереть. И все же, какая эта нелепость. Он не ощущал тревоги, не было в нем и жажды мести. Осталось лишь чувство великой жалости. Ну почему мы так и не научились понимать, что оружием ничего нельзя разрешить?

Что-то сверкнуло в странных глазах Малыша, и Килкенни, не поворачивая головы, положил ладонь на рукоятку револьвера, и тот сам оказался в его руке, зажатый мертвой хваткой. Потом, словно подчиняясь собственной воле, револьвер дернулся в его руке, жестко отдавшись в захвате, - один раз, второй...

Дуло, нацеленное на Килкенни, полыхнуло пламенем, и что-то острой болью пронзило его правый бок. Револьвер прогремел еще раз, но пуля, предназначенная Килкенни, ушла в пыль - колени Малыша подогнулись, и на рубашке, над самым сердцем, расплылось алое пятно.

Малыш Хейл упал лицом в пыль, вытянув ноги, и над длинной, пыльной улицей Седара воцарилась мертвая тишина.

Килкенни стоял все так же прямо, перезаряжая револьвер. Потом он положил его в кобуру и зашагал обратно к дому, но улица вдруг показалась ему на удивление крутой. Он увидел, как Рита отворила калитку и побежала ему навстречу.

Тогда Килкенни остановился и почувствовал, что нога стала влажной. Он посмотрел на себя и увидел на боку кровь. Он пошел дальше, борясь со своими ногами, неожиданно ставшими непослушными и неуклюжими. К нему подбежала Рита.

- Лэнс? О, Лэнс...

- Я в порядке, - сказал он.

Рука Кэйна Брокмэна подхватила его с одной стороны, с другой подоспел Куинс.

Килкенни сидел в кресле, когда вошел Прайс Диксон.

- Если вы, ребята, не прекратите палить друг в друга, мне придется открывать собственное дело, - сказал он.

Осмотрев раненого, Диксон не сдержал вздоха облегчения.

- С Лэнсом все в порядке, - сообщил он попозже. - Пуля прошла над тазобедренной костью. Задета мякоть, ну в небольшой шок. Он скоро поправится.

Вошла Рита.

- Ну как, налить тебе наконец кофе? - весело спросила она.

- Пусть нальет Салли, - сказал он. - А ты посиди со мной.