Луис Ламур - Война в Кедровой долине

Его небритое широкое лицо масляно поблескивало. Он стоял, широко расставив ноги в сапогах, которые казались непропорционально маленькими для такого великана.

- Все в порядке, - сказал он. - Я здесь, Килкенни.

Килкенни медленно, глубоко вздохнул. Его захлестнула странная волна что-то вроде безнадежности. Он должен убить этого человека. Он мог его убить и знал это. Но зачем?

Кэйв Брокмэн пришел убить его, потому что таков был его кодекс чести, потому что оборвался один из его якорей - брат Эйбел.

В этот миг Килкенни увидел Кэйна Брокмэна в новом для себя свете. Большой, простой мужчина, доверчиво следовавший за своим братом по темным дорожкам жизни. Но вот эта последняя связь оборвалась, и он стоит перед ним - одинокий, потерянный, без цели в жизни, без будущего. Он ни к чему не стремится - кроме как убить Килкенни.

Килкенни тихо заговорил:

- Кэйн, я не буду с тобой стреляться. Я не собираюсь тебя убивать. Кэйн, я не вижу в этом никакого смысла, просто чушь какая-то.

- Что ты хочешь сказать? - нахмурился Брокмэн. Это было ему непонятно. Он слишком хорошо знал Килкенни, чтобы предположить, что тот струсил.

- Не хочу я тебя убивать, Кэйн. Ты хороший мужик, ты мне просто нравишься. Вы с братом связались в Техасе с шайкой подлецов и из-за этого попали в заварушку со стрельбой. Ты нападал, мне приходилось драться. Но я не хотел этого и сейчас не хочу. Кейн, у меня есть долг перед теми людьми, что живут в горах. Я должен драться за них. Они хорошие, честные люди, которые хотят что-то построить в своей жизни. Если я убиваю, то ради этой цели. И если мне суждено умереть, я предпочитаю погибнуть за них и их землю. А стреляясь с тобой, я не выигрываю ничего, и ты тоже. Ну, убьешь ты меня? Что тогда?

Кэйн озадаченно молчал.

- Ну, тогда я вернусь в Техас.

- А потом?

- Наверное, наймусь куда-нибудь в ковбои.

- Допустим. А может, тебе встретятся какие-нибудь старые дружки и предложат угнать скот или ограбить дилижанс. И ты загремишь так же, как Сэм Басс. Ты хороший парень, Кэйн, и я не стану с тобой стреляться. А у тебя не хватит совести стрелять в того, кто не нападает. В тебе слишком много доброго, чтобы жить так, как ты жил, и умереть так, как тебе пришлось бы от пули или петли.

Кэйн Брокмэн смотрел на него в упор в мерцающем свете свечи. Килкенни ждал. Первый раз в жизни он боялся - боялся, что его слова прошли мимо и сейчас великан схватится за револьвер. Он искренне не хотел убивать Кэйна, но если тот начнет стрелять, инстинкт самосохранения заставит его тоже взяться за оружие.

Вдруг Кэйн поднял руку к лицу и потер щетинистый подбородок:

- Ну дела... будь я проклят на веки вечные!

Он неловко повернулся и прошел мимо Риты к дверям. Нащупав ручку, открыл дверь и вышел.

Они слышали его шаги по гравию; он остановился, постоял и снова медленно зашагал в темноту.

Глава 19

Килкенни переступил с ноги на ногу и вытер со лба испарину. Рита, облегченно вздохнув, поспешила к нему через залу.

- О, Лэнс! Это было замечательно! Замечательно!

- Это было ужасно, - ответил он. - Просто кошмар! Врагу не пожелаю таких экспериментов. - Он огляделся. - Рита, а где же Бриго?

- Он в моей комнате, Лэнс. Я как раз хотела тебе это сказать, но тут появился Брокмэн. Бриго ранен, и довольно сильно.

- Ранен? - Это казалось невероятным. - Каким образом?

- Малыш послал за мной своих бандитов, Данна и Рейвица. Бриго встретил их вот на том месте, где стоишь ты, и они устроили перестрелку. Он убил обоих, но и сам был ранен... получил три пули.

- Да что тут вообще произошло? "Мекка" сгорела...

- Это случилось еще до прихода Данна и Рейвица. В "Мекке" гуляли какие-то горняки. Один из них поспорил с кем-то из людей Хейла по поводу вашего матча с Тернером и об отношении к поселенцам. Этот горняк высказал все, что думает о Хейле, и стрелок Хейла выхватил револьвер. Тогда горняк ударил его бутылкой, и пошло... Горняки против команды Хейла. О, Лэнс, это было ужасно! Столько крови!

Некоторые из людей Хейла прониклись к тебе и к вашему делу такой симпатией, что ушли из салуна. Горняков было гораздо больше, и они вытеснили противников из "Мекки", но в это время кто-то опрокинул лампу, и начался пожар.

Драка продолжалась на улице, но никто не стрелял. Все просто махали кулаками, и, пока они разбирались друг с другом, "Мекка" сгорела дотла. Горняки залезли в свои фургоны и отправились к себе в Силвер-Сити.

Следующие несколько часов стояла тишина, как в морге. Никто не осмеливался носа высунуть. На улице валялось битое стекло, разбитые стулья, клочья ткани. Но до появления Данна и Рейвица все было тихо.