Владимир Моложавенко - Тайны донских курганов

Племя краеведов — очень беспокойный народ. Им до всего есть дело. Например, среди казненных в хуторе Пономареве подтелковцев был уроженец Шумиликской станицы, фамилия которого в литературе и в устных преданиях называлась по-разному: Сакменев, Сакматов, Сакменков. Имя же и отчество сохранялось неизменным: Матвей Иванович. Может быть, перед расстрелом он хотел скрыть свою фамилию, как договаривались о том бойцы, когда находились в амбаре под арестом (в момент пленения Подтелков уничтожил список отряда). Какова же настоящая фамилия героя?

Ответили на этот вопрос краеведы Шумилинской средней школы. Они разыскали документы, в которых значится, что настоящая фамилия подтелковца — Сакменнов. Это очень важная находка для истории.

Да только ли этими открытиями могут гордиться донские краеведы? По крупицам собирают они жемчужные россыпи, повествующие о том, как прекрасна родная земля и сколь велик и благороден наш народ, какая богатая у него история, славны его традиции.

А сколько еще неизведанного ждет наших краеведов! То, о чем рассказано в этой книжке, лишь малая толика загадок и тайн донского края. Пытливый, любознательный человек никогда не перестанет искать, никогда не остановится на полпути.

Когда эта книжка уже готовилась к печати, мне рассказали волнующую историю подвига, который ждет еще своих летописцев. Случилось это в Крыму, но имеет непосредственное отношение к Дону. Двое ребят, купаясь в реке Бельбеке, нашли бутылку, плотно закрытую деревянной пробкой. В бутылке оказался небольшой листок бумаги, служивший когда-то обложкой удостоверения шофера третьего класса И. Черкасова. На внутренней, чистой стороне обложки был текст:

«Братцы, погибаем, но не сдаемся. Убежали из концлагеря г. Севастополя 13 августа 1942 года, плыли на разбитой шлюпке, сегодня встретили фашистский катер, который обстрелял нас пулеметным огнем. Мы лежали на дне шлюпки, катер вплотную (подошел) к нам, и двумя связками противотанковых гранат нам удалось повредить его, и он пошел ко дну. Помираем с голоду.

Да здравствует Родина!

Да здравствует Сталин!

И. Черкасов. Нестеренко Н.»

Школьники Хоменко и Сметана отнесли свою необычную находку в военкомат. Позже она была передана Крымским областным военкоматом бывшему офицеру Черноморского флота, участнику обороны Севастополя писателю В. Дубровскому. В настоящее время он работает над книгой о городе-герое и его защитниках. И вот я держу в руках «морскую посылку». В. Дубровский прислал записку в Ростов с просьбой помочь в розыске ее авторов. Дело в том, что на обороте обложки «Удостоверения шофера третьего класса И. Черкасова» оказалось несколько адресов, и один из них — ростовский. Может, он-то и поможет напасть на след?

С трудом можно разобрать карандашную надпись (наброски телеграммы):

«Ростов-Дон, поселок Маяковского, Физкультурная, 16. Бородиной.

Встречай 20-9, поезд 21, вагон 8. Илья».

Тут же другие адреса:

«Ул. Чкалова, 11 (или 4), Архивный мост, Менделеева, клуб...».

«Турецкая, 30, № 2, трамвайный парк, контора».

Вот и все. В каких это городах — неизвестно. Возможно, шофер И. Черкасов записывал адреса в тех местах, где ему приходилось бывать по роду службы?

После долгих поисков удалось разыскать Антонину Федоровну Бородину — коменданта общежития завода Ростсельмаш. Да, она жила по указанному в записке адресу, но шофера Илью Черкасова не помнит. Возможно, он был в Ростове и останавливался у нее на квартире. Но за давностью лет короткая встреча выветрилась из памяти.

Тайна «морской посылки» пока остается тайной. Разгадать ее можно лишь с помощью тех, кто знал Илью Черкасова или Н. Нестеренко, кому известно что-нибудь об их судьбе. А может быть, остались живы сами авторы записки, брошенной в море 23 года назад? Кто знает...

Случается, поиск приводит к самым неожиданным открытиям, о которых даже не подозреваешь. В прошлом году, путешествуя по городам и весям братской Чехословакии, я увидел в селе Бышта под Татрами безымянную партизанскую могилу. Впрочем, не совсем безымянную. На могильном камне значилось: «Партизанка Оля с Дона». И все... Кто она, откуда, в селе никто не знал. Мне рассказали лишь, что она была радисткой, что было ей лет девятнадцать, и познакомили с приметами, записанными в книге регистрации смертей. Вернувшись в Ростов, я написал очерк о безымянной партизанке. А потом... Потом приехала с Маныча старая колхозница Дарья Дмитриевна Иванченко и сказала, что Оля — ее дочь. Она уверена в этом, она ничего не знает о судьбе дочери уже двадцать лет. Приметы были схожими, если бы... Если бы мне не позвонила ростовский врач Валентина Ивановна Первеева и заявила, что Оля, о которой я написал, видимо, ее сестра. Те же приметы, и тоже ничего определенного о судьбе девушки с военных времен.