kastelno: Верден. Мясорубка дьявола.

Давайте подведем итог. С 9 марта 1916 года немецкий план овладения Верденом и выхода на оперативный простор, потерпел неудачу. Причина – грубейшие ошибки Эриха фон Фалькенгйна на начальной стадии операции. Примерно с этого же времени, стратегия атакующих свелась к полномасштабной попытке обескровить неприятельскую армию. Но теперь французское командование стало действовать практически безошибочно. Началась настоящая схватка на измор. Кровью истекали обе противоборствующие стороны. За пять месяцев практически беспрестанных Германия боев, сумела продвинутся вглубь французских позиций на восемь–десять километров, по фронту, ширина которого не превышала тридцати километров. Невеликий результат.

Однако к 11 июля 1916 года наступающие сами полностью истощили свои силы. Германия оказалась вынужденной перейти к обороне. А наступление английских армий на Сомме и удары русских войск против Австро–Венгрии, навсегда похоронили планы немецкого Генерального штаба овладеть Верденом. Генералу Эриху фон Фалькенгайну не удалось вывести Францию из войны.

Думаю, настало самое время оставить высокие генеральские чины в покое, и навестить нашего героя, раненого в апрельских боях на левом берегу реки Маас…

Всякому живому существу, а также и человеку, приходится отстаивать свое существование, защищая жизнь от смерти.

Смутно помню, как оказался в помещении, где раненых готовят к операции. Укол морфия сделал свое дело: унял боль и закружил сознание в веселой круговерти наркотического угара, настроив меня на благодушный лад. Сделавший инъекцию человек, нарисовал йодом мне на лбу большую букву М.

— А зачем эта метка? – поинтересовался я. — В четырнадцатом году, нас так в госпитале не украшали.

– А тебе сейчас не четырнадцатый год. Метка для того, что бы повторно по ошибке морфий не вкололи. А то две – три дозы и все, большой привет, обойдешься без операции. Помрешь счастливо и безболезненно, а заодно и нас от лишних хлопот избавишь, — пояснил санитар, а затем добавил: — и сделай доброй дело, полежи тихо, не бубни, силы тебе еще понадобятся.

Согласен, мне и с одного шприца уже очень хорошо. Сознание затуманено вполне прилично. Все мягко покачивалось перед глазами. Страх, неотъемлемый спутник любого человека ждущего хирургической операции, исчез совершенно. Я смотрел на двух здоровых санитаров, ловко разрезающих мою окровавленную форму ножницами, и пытался спросить их: господа, что вы со мной собираетесь делать? Но язык в высохшем рту не ворочался абсолютно, поэтому вопрос не получился. Оставалось только наблюдать как снующие вокруг меня вида мужики в забрызганных кровью халатах, быстро и аккуратно снимали с меня кровавые повязки, перебрасываясь при этом незнакомыми мне медицинскими терминами.

Оказавшись на операционном столе, куда меня перенесли с величайшей ловкостью, я совершенно развеселился, спасибо морфию. Меня забавляло решительно все: коренастый, невысокий врач, снующая возле него худенькая, высокая медицинская сестра, громкий, стальной перезвон перекладываемых хирургических инструментов, даже зрелище проводимой на соседнем столе операции на бедре какого–то солдата не вызывало уныния. При этом, успел подумать: а медсестра, правда так симпатична, или это морфий виноват? Интересно, она замужем? Если нет, то у меня есть шанс! Она совершенно мой типаж девушки: да здравствуют высокие и худые! К тому же, мне тоже давно пора о женитьбе думать!

От этих мыслей меня оторвал чей–то усталый и хриплый голос. Он велел мне поднять правую руку вверх и сосчитать до десяти. А зачем это ему? Может быть, он думает, что я не умею считать? Ну ладно, если здесь сомневаются – пожалуйста, сосчитаю. Я умею считать, я это точно помню. На лицо положили какую–то маску, на которую то ли вылили что–то, то ли пар какой–то пустили, так и не понял… Я поднял руку и стал покорно считать. Раз… Два … с удивлением понял: со мной что–то происходит. Три… Сердце стучало все сильнее и сильнее, как будто бы некий сумасшедший паровоз, бешено набирал скорость. Четыре… Мотор колотился так, что я был уверен: сейчас сердце в яростном прыжке разорвет обтягивающую его плоть и отчаянным рывком выпрыгнет из груди наружу… Пять… Операционная и находящиеся в ней люди резко накренились, вихрем пронеслись перед глазами и в этот момент сознание окончательно покинуло меня…