Ирина Павлова - Механизм сталинской власти - становление и функционирование. 1917-1941

Тем не менее, рассматривая историографию механизма сталинской власти нельзя не отметить труды А.Г. Авторханова, Р. Пайпса, Р. Такера, М. Фейнсода, Л. Шапиро, Г. Гилла, Дж. Ловенхардта, Н.Е. Розенфельдта [29] 29 Авторханов А.Г. Происхождение партократии. Франкфурт-на-Майне, (Доп. изд.: т.1, 1981; т.2, 1983); Технология власти. Мюнхен, (М., 1991); Фейнсод М. Смоленск под властью Советов. Смоленск, 1995. (Впервые издана в Нью-Йорке в 1958 г.); Такер Р. Сталин: Путь к власти. 1879 – 1929. История и личность. М., 1991; Тucker Robert C. Stalin in Power. The Revolution from Above, 1928 - 1941. N.-Y., L., 1990 (Такер Р. Сталин у власти: история и личность. 1928 - 1941. М, 1997); Lowenhardt John. The Soviet Politburo, USA, 1982; Rosenfeldt Niels E. Knowledge and Power. The Role of Stalin's Secret Chancellery in the Soviet System of Government. Copenhagen, 1978; Stalin's special departments. Copenhagen, 1989; Schapiro Leonard. The General Department of the CC of the CPSU // Survey. 1975. Vol. 21. N 3 (96); Gill Graeme. The Origins of the Stalinist Political System. Cambridge, 1990. . Особого внимания заслуживают выводы о важности учета российских традиций при рассмотрении этого механизма. Р. Такер, говоря о корнях сталинской “революционности сверху” в политической культуре русского царизма, подчеркивает, что “это русское прошлое вполне мог использовать политик ХХ века в качестве модели для легитимизации политического курса, повторявшего по сути основные черты этого исторического прошлого” [30] 30 Такер Р. Политическая культура и лидерство в Советской России. От Ленина до Горбачева // США: экономика, политика, идеология. 1990. № 5. С. 70. . Сравнительный анализ истории дореволюционной и советской России позволил Р. Пайпсу заметить черты нелигитимности как коммунистической, так и царской власти [31] 31 Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993; Он же. Создание однопартийного государства в Советской России (1917 – 1918 гг.) // Полис. 1991. № 1. .

Однако до начала перестройки в СССР западные историки, как известно, не имели возможности работать в советских архивах и тем более изучать секретные документы КПСС. В их распоряжении были только отдельные материалы Смоленского архива, вывезенные немцами из СССР. Тем значительнее воспринимаются страницы, посвященные нелегальному "Кабинету Сталина", в книге А.Г.Авторханова "Технология власти" [32] 32 Авторханов А. Технология власти. М., 1991. С. 128-137. . Здесь уместно заметить, что многие современные авторы несправедливо относят его труды к разряду публицистики и даже мемуарной литературы, хотя трудно назвать другого автора, который сумел бы раскрыть перед читателем столь же широкую историческую панораму возникновения партократии и в той же мере уловить характерные черты такого типа власти и ее политики. Российским историкам стоит поучиться у Авторханова не только высокой степени последовательности научно-исторического анализа, но и строгости нравственных принципов. Ощутив на себе в полной мере мощь сталинской террористической машины в конце 1930-х гг., он поклялся всю оставшуюся жизнь посвятить борьбе с коммунистической тиранией доступными ему средствами [33] 33 Он же. Мемуары. Главы из книги // Октябрь. 1992. № 8. С. 153 . Все его книги являются свидетельствами этой далеко не безопасной борьбы (за книгу “Сталин у власти”, изданную в 1951 г. на французском языке под псевдонимом Александр Уралов, советское правительство заочно приговорило его к смертной казни).

В последние годы западные историки, специализирующиеся на изучении советской России, работали не только в центральных, но и местных архивах [34] 34 См. подробнее: Павлова И.В. Современные западные историки о сталинской России 30-х годов. (Критика "ревизионистского" подхода) // Отечественная история. 1998. № 5. . Отказавшись от тоталитарного подхода к действительности того времени, который давал хотя и примитивные, но согласованные выводы, эти историки оказались внутри российского смыслового контекста, но с европейским менталитетом. Подходя с общими мерками, которые обычно применяются при характеристике бюрократических систем, к изучению сталинской власти, они сделали вывод о ее слабости. Наиболее отчетливо эту позицию выразили западные историки Дж.Арч Гетти и Габор Т. Риттешпорн. По мнению Гетти, “это было слабое, а не сильное государство... сильные, прочные режимы не нуждаются в массовом насилии, чтобы управлять", "советское государство было просто творением общества". Они акцентируют внимание на хаосе и неэффективности системы сталинской власти, преувеличивают самостоятельность номенклатуры в 1930-е гг. и способность местных представителей власти противостоять центральному руководству посредством искажения директив Москвы и интерпретации их в своих собственных интересах. Гетти кажется, что в имеющейся литературе роль Сталина в событиях 1930-х гг. чрезмерно преувеличена, в то время как он, с его точки зрения, “никогда не был всемогущим, а всегда действовал в окружении других групп и интересов”. У Сталина и номенклатурной элиты, по его мнению, не было никаких долгосрочных планов и замыслов – на это просто не было времени. Проблема заключалась в каждодневном выживании и поиске путей преодоления того хаоса и беспорядка, который был "развязан" в результате сталинской революции 1929–1932 гг. [35] 35 Getty Arch J. The politics of Stalinism // The Stalin Phenomenon. Ed. by Alec Nove. L., 1993. P. 118; Getty Arch J., Naumov O.V. The Road to Terror. Stalin and the Self-Destruction of the Bolsheviks, 1932 – 1939. Yale University Press, 1999. P. Xii, 7, 12-13, 15, 571-572, 584-585. Р. Маннинг сделала и вовсе сентиментальное заключение о сталинской власти: "...мы видим правительство в основе своей более человечное, более зависимое от событий, находящихся вне его контроля (как, например, неурожая), и более уязвимое от превратностей общественного мнения, чем кто-либо из нас мог до того себе представить" [36] 36 Mаннинг Р. Бельский район, 1937 год. Смоленск, 1998. С. 91. .