Владимир Николаев - Сталин, Гитлер и мы

Сталин прослышал об увлечении фюрера архитектурой и о его грандиозных проектах. Немецкий посол в Москве сообщил Гитлеру о том, что советского вождя очень заинтересовали эти сообщения. И вот вскоре, это было в 1939 году, в Московском Кремле была организована выставка архитектурных проектов Шпеера — Гитлера, которая очень понравилась Сталину. Немецкий посол отписал фюреру, что Сталин хотел бы принять у себя Шпеера, но Гитлер не разрешил тому ехать в Москву. Почему? Творческая ревность? Понятно, что фюрер был осведомлен о том, что Сталин лично занимается реконструкцией своей столицы, и, возможно, не хотел ему в этом содействовать, послав к нему своего архитектора.

В. Бережков, переводчик Сталина в то время, описывает в своих воспоминаниях, как нацистский министр иностранных дел Риббентроп давал в Кремле пояснения Сталину, когда водил того по выставке архитектурных проектов, которые, по словам Риббентропа, были разработаны «непревзойденным мастером величественных ансамблей и световых эффектов, поражающих воображение толпы, любимцем фюрера, архитектором Шпеером». Далее Бережков сообщает: «Риббентроп благоговейно поясняет, что идеи этих сооружений подсказаны лично Гитлером, собственноручные наброски которого демонстрируются на отдельных стендах. Выставка понравилась Сталину. Она вполне созвучна его представлениям об архитектуре эпохи «великих свершений». После войны в Москве по воле Сталина возведут очень схожие со шпееровс- кими замыслами высотные здания — те же шпили и классические колонны».

Тут самое время вспомнить о другой удивительной выставке, которая была организована в Германии в середине 90-х годов, то есть сравнительно недавно, и с небывалым успехом демонстрировалась в нескольких странах, в том числе и в Москве. Ее экспозиция была посвящена искусству и культуре гитлеровской Германии и сталинского Советского Союза. В нашей столице она была развернута в залах Музея изящных искусств имени Пушкина. В каждом из них на одной стене располагались немецкие экспонаты, на другой, напротив, — наши, советские: картины, графика, скульптуры, театральные макеты, книги и т. п. По обе стороны посетители могли видеть одно и то же — культуру и искусство тоталитарного общества, порабощенных людей. Зловещее было сходство! Этим выставка и прогремела на весь мир… За несколько десятилетий своих поездок по разным странам и континентам я посетил множество выставок, но именно эта потрясла меня больше других, оставив после себя такое же впечатление, как это было после посещения Освенцима, самого страшного из гитлеровских концлагерей.

Продолжая тему увлечения фюрера архитектурой, остается сказать, что он был верен своей главной привязанности аж до середины Великой Отечественной войны и отдавал много времени Шпееру и их совместным проектам, по-прежнему выделял средства на реконструкцию Берлина и на осуществление других архитектурных замыслов. Но все же время взяло свое. Фюрер ценил в Шпеере не только архитектора, но и превосходного организатора, и любимый зодчий стал для него последней палочкой-выручалочкой. Когда наши войска наконец переломили ход войны, фюрер назначил Шпеера в 1942 году министром вооружений, и тот в труднейшей ситуации сумел быстро перестроить военную промышленность страны, резко подняв ее производительность. Можно смело утверждать, что Шпеер продлил сопротивление Германии не меньше чем на год, и это, разумеется, стоило нам и нашим союзникам (и немцам тоже) многомиллионных потерь, каких без Шпеера можно было бы избежать. Это не преувеличение! Один только факт: если взять производство вооружений в Германии в 1941 году за сто процентов, то к июню 1944 года оно возросло до 322 процентов! И это несмотря на постоянные бомбежки Германии и ее блокаду. Английская газета «Обзервер» в апреле 1944 года писала: «По сути дела Шпеер сегодня для Германии важнее Гитлера, Гиммлера, Геринга, Геббельса и генералов. Все они стали своего рода вспомогательными частями гигантской военной машины, которой руководит Шпеер. Причем руководит с максимальной эффективностью в условиях максимальной напряженности…» Сам Шпеер по тому же поводу свидетельствует: «После того, как я пробыл девять лет главным архитектором Гитлера, я вышел на самый верх и занял ни с кем не сравнимое положение. А последовавшие за этим три года, когда я был вынужден заняться совсем другими делами, сделали меня действительно вторым после Гитлера».