Владимир Николаев - Сталин, Гитлер и мы

В начале 1940 года академик В. Вернадский обратил внимание советского правительства на то, что на мировом рынке резко возросли цены на уран, для научных целей он в таких количествах не требовался. Значит, появилась урановая проблема, из чисто научной она переросла в практическое дело, которое могло обернуться и благом и злом. Вернадский снова предупреждал: «В нашей стране уран считается дефицитным металлом, что нам представляется весьма сомнительным… Мы считаем, что вопрос, поставленный теперь жизнью, является вопросом величайшей важности для будущего человечества. По имеющимся известиям… сейчас в США и Германии идет энергичная и организованная работа в этом направлении… Наша страна ни в коем случае не может стоять в стороне и должна дать возможность и денежные средства для широкой организации и спешной работы в этой области первостепенного значения». В результате академикам В. Вернадскому, А. Ферсману и В. Хлопину было поручено «наметить мероприятия, которые позволили бы форсировать работы по использованию внутриатомной энергии в Советском Союзе».

В то же самое время в США и Англии размах научно-исследовательских работ физиков-теорети- ков позволил перейти к практическому делу — созданию ядерного оружия. Руководители этих стран в отличие от Гитлера сразу осознали всю важность этого дела. К тому же они не знали о более чем прохладном отношении фюрера к этой проблеме и страшно боялись, что он их может обогнать в ядерной гонке. Под началом американских и английских властей оказались лучшие физики того времени (разумеется, за исключением наших ученых). В 1939 году А. Эйнштейн написал письмо американскому президенту Рузвельту о необходимости приступить к работе над атомной бомбой. Рузвельт тут же дал команду начать ее. И она вскоре развернулась в таких масштабах и такими темпами, каких в своей научно-технической истории человечество еще не знало.

А у нас дела шли иначе. В ядерной гонке мы сразу намного отстали. И не потому, что наши ученые были слабее. И не потому, что у нас не было достаточных средств и природных ресурсов. Нет и нет! Дело в том, что Сталин, словно сговорившись с Гитлером, нанес в свою очередь сокрушительный удар по нашему научному прогрессу, в том числе и по физике. От этого удара мы не оправились до конца даже в XXI веке, через полстолетия после смерти «гениального вождя и учителя». Совершенно неожиданно он объявил кибернетику буржуазной лженаукой. Одной такой декларацией он по своему обыкновению не ограничился. Вся научная деятельность в этом направлении была у нас запрещена, ученых разогнали, многих из них бросили в тюрьмы и концлагеря. Сегодня в это трудно поверить! Но достаточно вспомнить, что в то же время Сталин расправился и с нашими генетиками. Один из отцов современной генетики, наш великий ученый Н. Вавилов скончался в сталинском застенке от мучений и голода. Да, у нашего вождя был собачий нюх! Он сумел выбрать и угробить в нашей стране два самых важных научных направления XX столетия. Кстати, в генетике и кибернетике мы тогда располагали такими учеными, которые признавались лучшими из лучших во всем мире. Точно так же Сталин погубил у нас сельскохозяйственную науку (начав это дело с генетики), в которой много лет царил его ставленник Т. Лысенко, шарлатан и палач.

Разгром кибернетики в Советском Союзе сразу как бы отбил руки нашим физикам. Ведь им проводить свои исследования без помощи компьютеров все равно что строить современный небоскреб вручную, без подъемных кранов и других строительных механизмов. Мало этого! Вот как еще четверть века назад писал о наступившей компьютерной эпохе американский журнал «Тайм»: «Информационная революция, которую давно предсказывали футурологи, началась. Вместе с ней начались драматические перемены в жизни людей, их работе, и, возможно, и даже в образе их мышления. Америка уже никогда не будет прежней. А в перспективе весь наш мир изменится». Так оно и случилось, а мы долгие годы были в стороне от этой технической и культурной революции, охватившей весь цивилизованный мир. Потому так и отстали с нашей ядерной программой.

Это наше отставание было тем более трагичным потому, что прогресс в этой отрасли приобрел какие-то совершенно немыслимые темпы. Первый компьютер в США был построен в конце второй мировой войны, весил он тридцать тонн, стоил полмиллиона долларов. Сегодня средний компьютер по размеру, весу и цене сопоставим с телевизором. Чтобы проиллюстрировать невиданную скорость совершенствования компьютеров, можно привести такой пример: если бы автомобильная промышленность развивалась такими же темпами, как электронно-вычислительная, то сегодня машина марки «роллс-ройс» стоила бы 2 доллара 75 центов и проходила бы три миллиона миль (более пяти миллионов километров) на одном галлоне бензина (3,78 литра).