Владимир Николаев - Сталин, Гитлер и мы

Мемуары Светланы, посвященные ее трудной жизни, не просто проливают дополнительный свет на биографию отца, но сообщают читателю такую информацию, какой никто другой не обладает. Поэтому важно понять, как Светлана пришла к написанию и публикации своих воспоминаний. Как она росла и доросла до этого. Только вникнув в трагедию ее жизни, до конца поймешь, насколько бесценны для истории ее мемуары, осознаешь незаурядность автора, поверишь в ее рассказ. Ее жизнь, как и судьбы других прямых потомков Сталина, о которых пойдет речь ниже, наносит весьма характерные мазки на сталинский портрет…

В школе Светлана достойно несла крест дочери всемогущего диктатора. Отличалась скромностью и застенчивостью, в которой было что-то от заброшенности и, наверное, полусиротства (учиться ей пришлось уже без матери). Странный был у нее облик для дочери Сталина, самого мудрого и доброго человека в мире, как внушали у нас каждому,

ребенку и взрослому. Вела себя она очень тихо, отлично училась, ее пятерки были заслуженными, была аккуратной и исполнительной девочкой. Сталин лично расписывался (думаю, не без удовольствия) под ее оценками в школьном дневнике каждую неделю, и мы не раз рассматривали его подпись — всегда крупными буквами. Отличалась она и упорством. Например, физкультура давалась ей нелегко, ловкостью она не отличалась, тем не менее она по своей воле была прилежным членом нашего гимнастического кружка, который вел на вполне профессиональном уровне прекрасный специалист. В нашей возрастной группе (мы с ней — ровесники) я был старостой и потому страховал на занятиях ребят, в том числе и Светлану, попеременно с нашим тренером (мы работали одновременно на двух снарядах двумя группами, у одного страховал он, у другого — я). Так что я в непосредственной близи насмотрелся и даже ощутил, как она изо всех сил старалась.

В книге воспоминаний «Двадцать писем другу» Светлана трогательно вспоминает о нашей школе: «В эти годы, с 1933 вплоть до самой войны, я жила школой. Это был маленький мир — школа, уроки, пионерские обязанности, книги и моя комната — крошечный мирок, где обогревала меня, как уютная русская печь, моя няня… Мои школьные годы были очень счастливыми, я любила школу и учителей — они дали мне больше, чем родители».

Последнее замечание требует пояснений, хотя бы потому, что мать ее была личностью совсем незаурядной и обаятельной. Но жизнь Светланы с раннего детства пошла непросто. Ее трагедия заключалась в том, что родители были на удивление разными людьми. И дело не в том, что ее мать, Надежда Аллилуева, оказалась моложе Сталина более чем на двадцать лет. По сравнению с мужем она была инопланетянкой! Красивая, тонкой души человек, с обостренным чувством справедливости и собственного достоинства. Будучи ближе всех к Сталину, она поняла его поистине дьявольскую натуру, пыталась уйти от него, но от окончательного разрыва ее удерживали дети и строгое грузинское воспитание.

В семье, как и в политике, Сталин был фигурой просто роковой и принес своим родным и близким только муки и горе. По одной версии Надежда Аллилуева застрелилась, по другой — ее убил Сталин. Во всяком случае все, кто был причастен к этой трагедии, были репрессированы.

Светлана потеряла мать, еще не успев пойти в школу, отсюда ее замечание, что школа и учителя дали ей больше, чем родители. Мать все же успела дать ей немало, Светлана вспоминает: «Мое детство с мамой продолжалось всего лишь шесть с половиной лет, но за это время я уже писала и читала по-русски и по-немецки, рисовала, лепила, клеила, писала нотные диктанты. Моему брату и мне посчастливилось: мама добывала откуда-то замечательных воспитательниц (о своей няне я скажу особо). В особенности это требовалось для моего брата Василия, слывшего «трудным ребенком». Возле брата находился чудесный человек, «учитель» (как его звали) Александр Иванович Муравьев, придумывавший интересные прогулки в лес, на реку, рыбалки, ночевки у реки в шалаше с варкой ухи, походы за орехами, за грибами и еще Бог весть что. Конечно, это делалось с познавательной целью, вперемежку с занятиями, чтением, рисованием, разведением кроликов, ежей, ужей и прочими детскими полезными забавами. Попеременно с Александром Ивановичем с нами проводила все дни, лето и зиму, воспитательница (тогда не принято было называть ее «гувернанткой») Наталия Константиновна, занимавшаяся с нами лепкой из глины, выпиливанием всяких игрушек из дерева, раскрашиванием и рисованием, и уж не знаю еще чем… Она же учила нас немецкому языку. Я не забуду ее уроков, они были занимательны, полны игры, — она была очень талантливым педагогом. Вся эта образовательная машина крутилась, запущенная маминой рукой».