Владимир Николаев - Сталин, Гитлер и мы

Гитлер и Сталин мнили себя опытными актерами как на политической сцене, так и в частной жизни. У Гитлера это проявлялось в его многочисленных публичных выступлениях, он, в отличие от Сталина, умел заряжать толпу своим настроением. Сталин знал только один способ управления массами — держал их в страхе. Но и он не был лишен некоторых актерских способностей. Хрущев вспоминает: «Он был еще и артист, и иезуит. Он способен был на игру, чтобы показать себя в определенном качестве». Сталинский переводчик В. Бережков тоже свидетельствует: «При всех своих отвратительных качествах Сталин обладал способностью очаровывать собеседников. Он, несомненно, был большой актер и мог создать образ обаятельного, скромного, даже простецкого человека».

Как Сталин, так и Гитлер стремились выглядеть скромно, но при этом многозначительно, можно сказать, монументально. А фюрер к тому же очень заботился о своей внешности, боялся, например, растолстеть (восклицал перед своими приближенными: «Представьте меня с животиком! Это был бы политический крах!»), подолгу крутился перед зеркалом, отрабатывая мимику и жесты, внимательно изучал свои фотографии (личный фотограф был его первым другом), постоянно работал над своим ораторским мастерством. Недаром все эти ухищрения легли в основу сатиры Чарли Чаплина на фюрера.

Светлана Сталина в своих воспоминаниях так подытожила не столько политическую деятельность, сколько частную жизнь своего отца: «Ты уже устал, наверное, друг мой, от бесконечных смертей, о которых я тебе рассказываю… Действительно, была ли хоть одна благополучная судьба? Вокруг отца будто очерчен черный круг, — все, попадающие в его пределы, гибнут, разрушаются, исчезают из жизни». То же самое можно сказать о фюрере. Это верно. Но сколько же вокруг обоих диктаторов нагромождено лжи, причем не только ими самими, но и соучастниками их злодеяний! До сих пор по улицам России таскают портреты Сталина (в Германии за портрет фюрера и посадить могут!). Наш выдающийся кинорежиссер А. Сокуров, сделавший о фюрере фильм «Молох», заявляет: «Гитлера давно нет, а нацизм живет и где-то находит новую энергию… Очень опасно, когда человек власти становится великим. А великим мы его делаем сами — своими восторгами, демагогией. Диктаторы не сваливаются с неба, мы сами ставим их над собою. Диктатура — результат заблуждения огромных масс людей». Как и во многих приведенных выше цитатах, слово «нацизм» и в данном случае легко можно заменить на «сталинизм» или «коммунизм» (в советском понимании этого термина).

В. Буковский, один из самых известных в прошлом советских диссидентов, ставший профессором в Кембридже, заявляет: «Коммунизм был даже большим злом, чем нацизм. Похожим, очень похожим, но большим, уже потому, что дольше жил. Нацизм существовал 13 лет, и, слава Богу, его прикончили, а коммунизм — 73 года…» Обращаясь к нашему времени, Буковский констатирует: «Россией правят прежние силы. К сожалению, нам не дали добить коммунистическую власть. Мы могли ее добить, но у нас на руках повис Запад, не позволив этого сделать. Когда в 1991 году я убеждал ельцинское окружение провести в Москве процесс над коммунизмом, подобный нюрнбергскому, то уговорил всех, кроме Ельцина. И кроме Запада, который страшно на него давил, чтобы никакого процесса в Москве не было и никаких секретов бывшего ЦК и политбюро не раскрывалось. Правящий западный истеблишмент отлично понимал: если процесс начнется и будут открыты все секреты, это его сильно заденет, выявит темные связи с советским руководством. И Ельцин понимал, что в случае такого процесса он не останется у власти как бывший член политбюро».

Последнее замечание более чем справедливо: если бы мы тогда узнали о Ельцине побольше, о его натуре и характере, о его партийном прошлом, то его прорастание в вожди в условиях гласности могло бы и не состояться. Он это прекрасно сам понимал, как точно подметил Буковский.

Выше я упоминал, что учился в одной школе со Светланой Сталиной. Потом, через много лет, когда судьба забросила ее в США, я не раз бывал там и немало узнал о ее американской жизни. Но и между этими двумя периодами не упускал ее из виду, поскольку наш узкий круг школьных друзей был довольно прочен (выше я писал о сходстве нашей не совсем обычной школы с Царскосельским лицеем).

Из всей многочисленной родни Сталина ей одной выпала роль уникального летописца, второго такого во всем мире не нашлось, хотя подавляющее число близких и дальних родственников Сталина были людьми хорошо образованными, с развитым интеллектом и восприимчивой душой, многие из них знали о нем больше, чем его дочь, были свидетелями его жизни задолго до ее рождения. Но Сталин всех заставил замолчать. Он и с ней расправился бы, если бы мог предположить, что она напишет после его смерти.