Федор Успенский - История Византийской Империи VI – IX вв. Том 2.

Не подлежит сомнению, что иконоборческий период характеризуется борьбой за идеи, и что эпоха процветания византинизма, как называют македонский период, во многом ему обязана.

К сожалению, иконоборческий период остается во многих подробностях маловыясненным и по основным его выводам довольно спорным. Руководившая движением и задававшая тон партия не осталась у дел, а была насильственно отстранена, и все основания, которыми она руководилась в жизни (акты, записи, сочинения), подверглись или уничтожению, или порче, так что цели и стремления иконоборческих императоров и их сотрудников в сущности для нас неизвестны. Торжество православия сопровождалось не только восстановлением почитания святых икон и вообще церковной реакцией, но и отменой многих других новшеств, которые рассматривались как результат той же системы. Известно, что самые законы, изданные иконоборцами, признаны были в X в. негодными и отменены. Конечно, нужно считать увлечением мысль, что иконоборческий период заслуживает сравнения с освободительным движением XVI в., но и в VIII в. в Византии подвергнуты были колебанию многие из устоев жизни. Борьба шла не из-за икон только, икона служила лишь символическим выражением противоположных воззрений на предметы поклонения; икона как вещественный предмет послужила материалом для проверки мировоззрения враждовавших партий. То обстоятельство, что была выяснена разность между λατρεία и τιμητική προσκύνησις, не могло занимать массу верующих, это было дело богословов и образованных классов. Но вместе с тем христианству нужно было отстоять свои принципы и поклонение иконам против мусульманства и иудейства и против бросаемых ему упреков в идолопоклонстве. С богословской и философской точки зрения выяснен принцип поклонения иконам в сочинениях Ф. Студита, т. е. уже в IX в.

Идейные завоевания совершаются весьма медленно. В течение ста с лишком лет теоретический вопрос церковности приковывает к себе напряженное внимание всех классов общества, возбуждает страсти и поглощает материальные и духовные силы страны. А между тем в это время на отдаленных окраинах происходят, не останавливая на себе должного внимания, события первостепенной важности. Не будем здесь приводить на память возрастающие успехи мусульман и болгар, с которыми Византия еще могла справиться и движение которых вперед угрожало самому существованию Византийского государства. Но то, что произошло в IX и X вв. в Италии, — образование Папской области и великая узурпация Каролингов — наносило невознаградимый ущерб престижу и мировой политике Византийской империи. Вместе с началом действия иконоборческого эдикта совпадает отлучение от общения с Западной Церковью Востока; с тех пор Запад эмансипируется и начинает самостоятельное развитие. Римская Церковь, порвав с империей, ищет себе защиты и покровительства в возрастающем Франкском государстве, которое создает и смело ставит в это время свои мировые притязания. Каролинги выработали и привели к осуществлению идею перенесения императорской власти на короля франков и нашли церковное освящение этой революционной мысли в авторитете папы. Мировластительные притязания Рима находили поддержку у самих греков; крупнейший писатель IX в. Феодор Студит признавал за Римской Церковью верховный авторитет в делах веры. Немаловажным ударом для империи было и то, что в течение иконоборческого периода гонимые православные, в большинстве из черного духовенства, во множестве колонизовали Южную Италию, придав на долгое время стране наименование Греции.

После восстановления православия Византия должна была вернуться к тем устоям, на которых покоилось ее существование в начале VIII в. Но вернуться к старому было нельзя, да это и не могло соответствовать ее интересам. Принципы иконоборчества, несомненно, были навязаны с Востока, в основе их лежат мусульманские и иудейские воззрения, торжество иконоборческих идей необходимо приводило к преобразованию Византии в особое государство с преобладанием восточных этнографических и культурных элементов. Между тем, не только по значению эллинского этнографического состава в империи, но и по господствующим культурным особенностям и по историческим тенденциям Византия не могла мириться со скромной ролью восточного государства в средневековой Европе. Уже в конце VIII в. с достаточной ясностью можно было видеть, что европейские народы начинают давать европейской истории совершенно новое значение, что местные истории франков, саксов, лангобардов, баварцев и др. начинают придавать истории Западной империи особый блеск, силу и величие. Разве не ясно было для государственных деятелей Византии, что болгаре, мораване, русские, вообще восточные и южные славяне должны были и до известной степени уже приготовлены были войти в подчинение Константинопольского патриархата и вместе с тем содействовать воскрешению имени империи, блеск которого потускнел вследствие новых завоеваний Каролингов и увеличения пределов Римской Церкви присоединением к ней вновь обращенных германских народов. По-видимому, намечаемый здесь исторический момент хорошо был сознан при переходе власти от Михаила III к Василию Македонянину, т. к. при новой династии империя вступает на новый путь, на котором развивает громадные духовные и материальные силы.