Альфред Мэхэн: Роль морских сил в мировой истории

Через два года, в 209 году до н. э., Публий Корнелий Сципион, позднее прославившийся как Африканский, принял командование римскими войсками в Испании и взял Новый Карфаген комбинированной атакой с суши и моря. Затем он предпринял необычный шаг по уничтожению своего флота и передаче матросов армии. Сципион не удовлетворился действиями своей армии в качестве сдерживающей [6]силы, перекрывающей проходы в Пиренеях войскам Гасдрубала. Он совершил бросок в Южную Испанию и вступил с противником в ожесточенный, но не решающий бой на берегах Гвадалквивира. После этого боя Гасдрубал оторвался от Сципиона, поспешил на север, перебрался через Пиренеи в их крайней северо-западной части и двинулся в Италию, где положение Ганнибала ухудшалось с каждым днем, поскольку его естественные боевые потери не восполнялись.

Когда Гасдрубал, не понесший во время перехода больших потерь, вторгся в Италию с севера, война длилась уже десять лет. Если бы его войска беспрепятственно соединились с армией, которой командовал непревзойденный Ганнибал, то мог бы произойти решающий перелом в войне, поскольку сам Рим находился на грани истощения. Железные путы, которыми он связал свои колонии и союзные государства, были напряжены до предела. Некоторые из них уже разорвались. Но и оба брата также попали в крайне опасное положение. Один находился у реки Метавр, другой – в Апулии, на расстоянии 200 миль. Каждому из братьев противостояли превосходящие по численности силы, и обе эти римские армии располагались между разделенными карфагенскими войсками. Такая обманчивая обстановка, так же как длительная задержка с прибытием войск Гасдрубала, возникла в результате господства римлян на море; римляне также в течение всей войны препятствовали взаимодействию братьев-карфагенян, которые не могли использовать коммуникации через Галлию. В то самое время, когда Гасдрубал двигался протяженным и опасным кружным путем по суше, Сципион отправил 11 тысяч воинов из Испании морем в качестве подкреплений противостоявшей карфагенскому полководцу римской армии. В результате гонцы от Гасдрубала к Ганнибалу, которые были вынуждены преодолевать столь широкую полосу враждебной территории, попали в руки Клавдия Нерона, командовавшего южной армией римлян. Он, таким образом, узнал маршрут, которым собирался идти Гасдрубал. Нерон правильно оценил ситуацию и, обманув бдительность Ганнибала и оставив против него заслон, совершил форсированный марш с 7 тысячами своих лучших воинов для соединения с северной армией. После этого два консула обрушились на Гасдрубала превосходящими силами (40 тысяч) и разгромили его армию (около 30 тыс.). Сам карфагенский военачальник погиб в бою. Первой вестью о произошедшей трагедии для Ганнибала стала отсеченная голова брата, подброшенная в его лагерь. По преданию, он воскликнул, что Рим теперь будет господином мира. Битву при Метавре многие считают важнейшим сражением, решившим исход борьбы между двумя древними государствами.

Военную обстановку, которая сложилась после битвы при реке Метавр, можно резюмировать следующим образом. Чтобы победить римлян, следовало атаковать их в Италии, где помещалось средоточие их мощи, а также расколоть крепкую конфедерацию во главе с Римом. Такова была цель карфагенян. Для ее достижения они нуждались в надежной базе для военных действий и безопасных линиях коммуникаций. Базу карфагеняне создали в Испании творческим гением великого семейства Барка, соответствующих линий коммуникаций так и не удалось обеспечить. Имелись два возможных пути: один проходил морем, другой – кружной дорогой через Галлию. Первый путь блокировала военно-морская мощь Рима, второй путь сделала сначала ненадежным, а потом и вовсе перехватила римская армия, оккупировавшая СевероВосточную Испанию. Оккупация стала возможной тоже благодаря морской силе, которую карфагеняне во Второй Пунической войне никогда не могли нейтрализовать. В отношении Ганнибала и места базирования его армии римляне, следовательно, занимали две господствующие позиции, это – сам Рим и Северо-Восточная Испания, сообщавшиеся между собой по свободным линиям коммуникаций – морем. Таким путем римские армии, находившиеся на обеих территориях, постоянно оказывали друг другу поддержку.

Представим себе на месте Средиземного моря ровную пустынную местность. На ней возвышались бы горные хребты Корсики и Сардинии, крепости в Тарраконе, Лилибее и Мессане, прибрежные горные хребты, подступающие к берегу почти до Генуи, мощные укрепления в Массилии (совр. Марсель) и других местах. Если бы римляне располагали также вооруженной силой, способной пересечь эту пустыню по своей воле, а противник был бы значительно слабее и, следовательно, был принужден совершить большой обходной марш для сосредоточения своих сил, военная обстановка была бы предельно ясной. Трудно было бы переоценить значение и влияние такой силы римлян. Надо полагать также, что упомянутый противник, при всей своей слабости, совершал бы вторжения и рейды на территорию римлян, жег деревни, опустошал пограничные земли на протяжении нескольких миль, даже отбивал временами охраняемые обозы, не перерезая, однако, полностью коммуникации. Такие хищнические действия совершались более слабыми соперничающими прибрежными странами во все эпохи, но они ни в коей мере не оправдывают заключения, несовместимого с известными фактами. А именно заключения, будто «ни Рим, ни Карфаген не владели бесспорным господством на море», поскольку «римский флот временами наведывался к побережью Африки, а карфагенский флот, в свою очередь, появлялся у побережья Италии». В рассматриваемом случае флот играл роль вышеупомянутой силы в предполагаемой пустыне. Но так как флот действовал в условиях стихии, непривычной для большинства историков, так как моряки с незапамятных времен выглядели как чуждая раса и не имели собственных пророков, то ни их самих, ни их профессию до конца не понимали. Огромное решающее влияние флота в ту эпоху не принималось во внимание. Если приведенные аргументы разумны, то игнорировать морскую силу в качестве одного из решающих факторов так же нелепо, как абсурдно утверждение о ее исключительном влиянии.