Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта

Важным фактором явилась неравномерность распределения бронетехники по механизированным корпусам, в результате чего танковой группе Гудериана противостоял 14-й мехкорпус, по численности матчасти укомплектованный на 50 %, но не имевший ни одного танка с противоснарядным бронированием; подавляющее большинство танков Т-34 и КВ было сосредоточено в 6-м мехкорпусе и потеряно в ходе боев с пехотой на второстепенном участке фронта.

Незавершенность строительства новых укрепленных районов и формирования спецчастей для их занятия, несомненно, была одной из, пусть и не самых главных, причин того, что войска прикрытия не сумели создать устойчивую оборону на границе. В то же время не было принято необходимых мер, чтобы с максимальным эффектом использовать уже построенное. Десятки дотов без установленного штатного вооружения, но на которых уже полностью были завершены бетонные работы, не были никак использованы. 21 июня следовало немедленно прекратить все работы на недостроенных сооружениях и бросить все имеющиеся силы на то, чтобы привести в боеготовое состояние уже законченные коробки. За оставшиеся до начала войны часы саперы, строители и стрелки заложили бы амбразуры артиллерийских капониров мешками с песком или просто грунтом, а у всех амбразур соорудили деревянные столы для установки пулеметов. Освещением служили бы аккумуляторные фонари, керосиновые лампы или просто свечи. То же самое следовало сделать в Минском и особенно Слуцком укрепленных районах на старой госгранице.

Не будем забывать еще об одном. На территорию Советского Союза вторглась не «банда шакалов», о которой можно было бы заявить, что «мы будем мочить их» в известном месте. Это была многочисленная, отлично обученная, вооруженная, отмобилизованная, окрыленная предыдущими успехами, сильнейшая в мире армия с мощнейшим налаженным тылом (вся оккупированная Западная Европа) и агрессивной идеологией.

Начав изучение трагической судьбы белостокской группировки советских войск, я надеялся, что удастся найти воспоминания, написанные ее бывшими командирами. Генерал-лейтенант К. Д. Голубев до своего тяжелого ранения летом 1944 г. командовал 43-й армией. Затем находился в распоряжении Ставки ВГК, выполняя различные ответственные поручения. Занимал он также пост заместителя Уполномоченного СНК по делам репатриации советских граждан. Его воспоминания о начале войны существуют (о них есть упоминание в очерке Л. М. Сандалова «Первые дни войны»), но до сих пор не введены в оборот. Что касается деятельности К. Д. Голубева после гибели 10-й армии, то она в целом известна. 30 дней командовал 13-й армией, был снят. Два месяца был «не у дел», с 29 октября 1941 г. — командарм-43. Маршал А. И. Еременко дважды, будучи командующим фронтами, в своих дневниковых, не предназначенных к печати, записях настолько отрицательно охарактеризовал своего бывшего подчиненного — обвинил в трусости, моральном разложении и пр., — что любой прочитавший просто обязан был удивиться, как такой человек командует общевойсковой армией [541] ВИЖ, 1996, № 3, c. 11–14. . Впрочем, оставим эти обвинения на совести Еременко — его точка зрения весьма субъективна, к тому же и сам он был далеко не ангел: завел себе на фронте пэпэжэ, молоденькую медичку, а затем и вообще женился на ней.

Начальник артиллерии 10-й армии М. М. Барсуков вышел из гекатомбы приграничного сражения невредимым. Командовал соединениями, в том числе артиллерийским корпусом прорыва РГК, и закончил войну командующим артиллерией 3-го Белорусского фронта; за штурм Кенигсберга был удостоен звания Героя Советского Союза. Имя генерал-полковника артиллерии Михаила Барсукова носил большой океанский траулер калининградской приписки. Но мемуаров он не написал. Не оставили воспоминаний бывший командующий 3-й армией генерал-полковник В. И. Кузнецов и его начштаба А. К. Кондратьев. Генерал П. И. Ляпин после войны давал показания в Военно-научном Управлении Генштаба Советской Армии, но известны из них только выдержки, ибо ВИЖ поспешно прекратил публикации по теме «Фронтовики ответили так». Каждый же дальнейший виток исследований неумолимо сокращал число доживших до Победы «ключевых персонажей». Генерал Ф. Д. Рубцов, вырвавшись с остатками своего штаба из окружения, получил под команду 66-й стрелковый корпус 21-й армии. Но и ее в начале осени постигла участь 10-й: окружение под Киевом. 19 сентября в селе Щеки Полтавской области управление 66-го корпуса было атаковано немцами. В завязавшемся бою комкор был тяжело ранен. Отстреливаясь из карабина и пистолета, он оставил последний патрон для себя [542] Елькин А. А. Приобщение к подвигу. Тула, 1975, с. 280. . Депутат Верховного Совета СССР полковник М. Г. Бойков был назначен начальником артиллерии 363-й стрелковой дивизии, впоследствии 22-й гвардейской; после ее реорганизации во 2-й гвардейский мехкорпус возглавил артиллерию корпуса. 9 февраля 1943 г. Миннивали Гильманович Бойков был убит при налете авиации противника на командный пункт корпуса в станице Старочеркасской [543] Гвардейский Николаевско-Будапештский. М.: ВИ, 1976, с. 52. . Бывший командир 17-й Горьковской Краснознаменной стрелковой дивизии 21-го корпуса генерал-майор Т. К. Бацанов после выхода из окружения был назначен на 24-ю дивизию, командир которой — К. Н. Галицкий — ушел на повышение (остатки 17-й влились в состав 24-й). В окружении под Киевом в сентябре 1941 г. дивизия прекратила существование, генерал Бацанов погиб [544] ВИЖ, 1990, № 6, с. 26. . 24-я была сформирована вторично, но без всех почетных наименований, так как Боевое Знамя было утеряно при отступлении через Полесье. Оно нашлось в 1944 г. в ходе Белорусской наступательной операции и после соответствующей проверки на предмет опозоренности (пребывания в руках врага) и реставрации было передано дивизии 2-го формирования, заслужившей к тому времени звание Бердичевской. Полное наименование стало: 24-я стрелковая Бердичевская Самаро-Ульяновская Железная дивизия.