Дмитрий Егоров - 1941. Разгром Западного фронта

Около 22 часов Бобруйск был взят боевой группой подполковника Аудорша, однако ее попытки форсирования Березины были отражены. Оборону здесь занимал сводный отряд генерала С. И. Поветкина в составе: сводного полка, двух батальонов автотракторного училища, 21-го дорожно-эксплуатационного полка, 318-го отдельного артдивизиона БМ РГК (4 203-мм гаубицы) и корпусных частей, то есть 420-го и 462-го КАП, 246-го ОСБ и 273-го ОБС — всего около четырех тысяч человек. Мост через Березину был взорван по приказу командующего армией. Из доклада командира 47-го стрелкового корпуса генерал-майора С. И. Поветкина явствует, что по состоянию на 20 часов 27 июня в числе сил возглавляемого им Бобруйского боевого участка был сводный полк 121-й дивизии численностью до 1000 человек без комсостава, командовал этим полком майор Анохин, заместителем был батальонный комиссар Торопков.

Остатки 55-й стрелковой дивизии переправились через Птичь по уцелевшему мосту в Жолвинце, разведка доложила, что по шоссе через Старые Дороги на Бобруйск идет сплошной поток войск противника. Посланный в штаб армии офицер связи привез приказ: совершив 180-километровый марш, выйти в район Чечерска на переформирование. Выставив небольшой заслон, 55-я СД в количестве нескольких сот человек ушла за Березину. 1 июля подполковник Тер-Гаспарян вывел своих людей в Чечерск, где начался сбор уцелевших. На складах нашли девять пушек и десять минометов, гаубиц для 141-го полка не нашли. Через неделю начальник артиллерии полковник С. И. Семенов и начальник штаба артиллерии капитан Ф. И. Деревенец привели выбитый наполовину 107-й стрелковый полк и почти целый, но утративший Знамя, 84-й ЛАП майора И. К. Воропаева. Как выяснилось уже в конце войны, знаменная группа и взвод охраны погибли, остался только один раненый боец Роман Мисник. Он добрался до своей родной деревни Костино Лепельского района и оставил святыню полка у матери. Летом 1944 г. Мария Ивановна Мисник передала оставшееся неопозоренным Знамя представителям советского командования [450] В боях за Белоруссию. Минск, 1974, c. 411. .

Боевые действия, которые вели на рубеже Омговичи, Калита и в районе Волошево остатки 14-го механизированного корпуса, были последними в приграничном сражении. Оставшись практически без матчасти, потеряв в окружении основные силы 205-й дивизии, сводный отряд продолжал противостоять частям 24-го МК противника, отбивая атаки огнем стрелкового оружия и забрасывая танки бутылками с бензином. Когда был ранен полковник И. В. Тутаринов и убит полковой комиссар И. В. Носовский, руководство автоматически перешло к командиру 30-й ТД С. И. Богданову. Во второй половине дня 28 июня остатки корпуса отошли в свободный от противника район Осиповичей, откуда были выведены на переформирование. В 30-й дивизии осталось 1090 человек, два танка Т-26, 90 автомашин и три трактора. В 22-й уцелело 450 человек и 45 автомашин, в 127-м танковом полку 205-й мотодивизии — 285 человек с 18 автомашинами. Шесть танков были переданы Бобруйской боевой группе.

Примечание. На страницах этой книги довольно много упоминаний о подбитых, сожженных и выведенных из строя танках противника. Получается: били их, били, да все без толку. Наколотили вон сколько, а на третьи сутки сдали Вильно, на шестые — Минск. Кто-то из наших известных писателей (даже фронтовик, по-моему) пробовал подсчитать по сводкам Совинформбюро заявленный нами нанесенный врагу урон. И выходило: танков и самолетов сбили и сожгли во много раз больше того, чем их вообще было произведено. И солдат уложили и взяли в плен столько, сколько населения во всей Германии, Австрии и странах-сателлитах, вместе взятых (включая младенцев), еще не родилось к 22 июня. Агитация, пропаганда, желаемое вместо действительного… Немцы в долгу не остались, хоть и были скромнее.

Но что же вышло с вражескими танками, особенно с теми, что участвовали в боях летом 41-го? Да, их били, но били слабыми снарядами, не уничтожавшими, а лишь калечившими технику. Рвали гусеницы, выбивали катки, пробивали броню, поражали экипажи. Поджигали, но не всегда. А потом отступали, давая полную свободу творчества немецким ремонтникам. А если и удерживались на своих рубежах, то не препятствовали эвакуации поврежденных машин с поля боя. А в донесениях писали «уничтожено» вместо «выведено из строя». Понимание того, что с танками нужно бороться иначе, как бы это сказать, «более углубленно», что ли, пришло позже. Мало выводить их из строя, надо затруднять или делать невозможными их эвакуацию и дальнейшее восстановление. Когда К. М. Симонов осматривал немецкую бронетехнику, подбитую воинами 388-го СП 172-й дивизии на буйническом поле под Могилевом, он записал одну маленькую подробность, которая дает ответ на то, КАК нужно было поступать ВЕЗДЕ и ВСЕГДА: «Чтобы немцы не утащили ночью танки, они были подорваны толом и часть содержимого машин была разбросана кругом по полю» [451] Симонов К. М. Разные дни войны: Дневник писателя. М., 1978, т. 1, с. 125. . Вместе с Симоновым находился репортер «Известий» Павел Трошкин. То, что он снял на поле боя, вскоре увидела вся страна.