Евлампий Поникаровский - С шашкой против Вермахта. «Едут, едут по Берлину наши казаки…»

— Комендант города занят?

— Вас примет, — старшина звякнул шпорами.

Кабинет у коменданта был просторный. За огромным столом Николай Александрович Сапунов выглядел как одинокий пенек на лесной поляне. Нашему приходу он обрадовался. Сразу же принялся рассказывать о своей комендантской деятельности.

— Понимаете, друзья, идя сюда, думал: работенка так себе, не бей лежачего. А тут продыху нет. Ни днем, ни ночью. Голова кругом идет. Надо решать десятки вопросов. А как решать — один всевышний знает. Начал с управления, с властей. Приходит один важный господин и предлагает назначить его бургомистром. Видите ли, у него заслуги перед Хорти и перед Салаши. И депутат какой-то. А на поверку выходит: отъявленный фашист. В тюрьму отправил. Является другой с тем же предложением. Не лучше первого. Спасибо, коммунисты вышли из подполья. Они и помогли найти на должность бургомистра старого подпольщика, коммуниста. Взяли под охрану сохранившиеся склады. Взамен разбежавшейся полиции создаем народную милицию. Открыли лавки, магазины, парикмахерские, зрелищные предприятия. Но главная забота — о распределении продовольствия, о пуске предприятий, электростанции, хлебозаводов, о водоснабжении. Вчера является врач из военного госпиталя: так, мол, и так, в госпитале лежат раненые солдаты и офицеры германской и венгерской армий. Эвакуировать не успели. Начальник госпиталя удрал. Но весь обслуживающий медперсонал на месте. Плохо с продовольствием. Поехал в госпиталь. Прошелся по палатам. Раненых больше сотни человек. Начальником назначил того, что приходил ко мне — Дъердя Яноша. Здесь произнес нечто вроде речи: «Мы, русские, пришли сюда не как оккупанты, а как освободители от фашизма. Всем раненым и больным нечего опасаться за свою жизнь. Продолжайте спокойно лечиться. Продовольствием и медикаментами поможем». Речь мою перевели на мадьярский и немецкий языки. Оваций не было. Но люди вроде перестали дрожать.

Сапунов помолчал, а потом, что-то вспомнив, рассмеялся:

— В этом капиталистическом мире не сразу разберешься, что к чему. Торгуют все и всем. Иной раз просто в тупик становишься, как поступить. Вот вчерашний случай. Является на прием одна расфуфыренная особа. Так это вежливенько и несколько смущенно испрашивает разрешения открыть, точнее, продолжить работу ее предприятия. «Какого предприятия?» — спрашиваю. Мнется, улыбается, строит глазки. Мужчинам, говорит, надо где-то поразвлечься, провести время в обществе дам. Ваши казаки тоже, полагаю, не откажутся. Дошло. Напрямую, по-русски, по-казачьи рубаю: «Вы об открытии бардака хлопочете? Не в моей компетенции. Пусть решают городские власти, бургомистр». Вроде обиделась, надула губы, но поблагодарила и приглашение сделала, персональное. Такая язва.

Сапунов снова рассмеялся и поглядел на часы. Наступило время приема посетителей. Провожая нас, вздохнул:

— Скучаю по эскадрону. Передай, Миша, мой привет ребятам.

Миша — это гвардии старший лейтенант Михаил Строганов. Он стал преемником Сапунова, командиром первого эскадрона. Такой же малорослый, как и Николай Сапунов, подвижный, весельчак и балагур, гармонист и к тому же человек отчаянной храбрости, он был принят в эскадронную семью. Даже прозвище Колобок перешло к нему от Сапунова. На лошадь его подсаживали.

В Дебрецене мы долго не задержались. 41-й полк кинули на город Ньиредьхазу, наш 37-й — на Кишварду. Города эти севернее Дебрецена, в предгорьях Карпат. После занятия этих городов и передачи их стрелковым частям мы должны присоединиться к своему корпусу, уходящему в рейд к Дунаю. Но получилось не так, как было задумано. Противник внес свои коррективы.

Сначала все шло хорошо. Серьезного сопротивления противник не оказывал. Без особого труда наши полки овладели названными городами. В Кишварде мы захватили большие трофеи, в том числе три сотни лошадей под седлами и запряженных в повозки. Их оставила бежавшая венгерская кавалерийская часть.

Второй и третий эскадроны, усиленные тремя танками и батареей пушек из 182-го артминполка, остались в Кишварде поджидать подхода войск, а четвертый и первый эскадроны, не передохнув, форсированным маршем пошли к селу Беркес. Эскадронам придали две батареи ИПТАП, батарею из 182-го артминполка и один взвод моих минометчиков. Село Беркес стоит на перекрестке важнейших шоссейных дорог, соединяющих Будапешт с Моравской Остравой и Дебрецен с городом Мишкольц. Надо было оседлать этот перекресток и блокировать всякое движение противника по этим дорогам. Было ясно: кто владеет селом Беркес и перекрестком дорог, тот и хозяин положения, тот держит под контролем выход на Прикарпатскую низменность вплоть до Дуная и Будапешта.